Ничто человеческое...

Старые коммунисты, они не могли жить без дела, жить не могли без социального творчества. И нашли это дело, это творчество в том, чтобы в меру сил помогать людям.

Случайно я оказался соседом по даче одного из добрых «столоначальников» — члена партии с 1905 года, персонального пенсионера Кузьмы Авдеевича Веселова (это имя уже известно читателю — я упоминал его в начале книги). И вот помню: по-дачному нерано, начало двенадцатого, за окнами шумит осенний дождь, слышу торопливые шаги — по ступеням, кто-то быстро входит на веранду.

— Разбудите! Экстренное сообщение…

Узнаю этот голос, зову:

— Заходите же, я не сплю.

И он заходит, точнее, заглядывает. В острой седой старомодной бородке поблескивают дождинки, в мокрой руке — письмо.

— Вот, с юга. Вернулся сию минуту из Москвы, а его еще утром получили.

Беру стопку исписанных листков, он уходит.

«Дорогой Кузьма Авдеевич!

Желаю, чтобы и сейчас, и в дальнейшем вы были счастливы и супруга ваша Анна Владимировна — тоже. Желаю счастья и внучке вашей… Сегодня один из самых хороших дней в моей жизни, и я не могу вам не написать. Думаю о вас, недавно мы еще были чужими людьми, а сейчас вы для меня действительно дорогой человек. Сегодня я могу написать о себе: я счастлива…»

Откладываю мокрые, с расплывающимися буквами листки. Да, я помню эту историю. Он рассказывал мне о ней. О том, что решает одно не только нравственно, но и юридически сложнейшее дело.

И вот решил. Вернул человеку веру в добро, восстановил, казалось бы, разбитую судьбу…

«Разбудите! Экстренное сообщение…» А что? Ведь и в самом деле, это — экстренное сообщение, если еще один человек на земле счастлив, и ради него стоит будить ночью соседей.

Участие в социальной жизни многогранно, как сама жизнь. И все грани объединяет деятельная любовь к человеку. Любовь эту можно воплотить в живое дело в любой должности, на любом посту.

Инженер технадзора дорожного управления Иван Федорович Гаврилов делал все, чтобы, как говорил сам, «спасать худо построенные дороги», воевал с горе-строителями, не подписывал липовых актов, осматривал, изучал новую дорогу, будто она для него лично построена. Когда однажды он отказался подписать акт об окончании дорожных работ, потому что была уменьшена толщина асфальта, и аргументировал собственное решение формулой: «Выйдет дорога из строя — пострадает государство», а ему отпарировал начальник дорожно-строительного участка: «Был один французский король Людовик XIV, он говорил: „Государство — это я“. Не подражайте ему!» — Иван Федорович Гаврилов памятно ответил: «Да, государство — это я. Хоть я и не король!» Он ответил это истинно по-королевски, потому что действительно искренне чувствовал: государство — это он.

Новая дорога была его личным делом, потому что он понимал: по этой дороге поедут люди, и они были ему дороги — незнакомые люди, с неизвестными судьбами, неведомо куда и по каким неотложно будничным делам спешащие, — родные люди, его современники и соотечественники…

Умная, деятельная любовь к человеку, наверное, единственная из любовей, которая никогда не может быть чрезмерной.

Вот еще одна жизненная история. Московской учительнице Антонине Александровне Стрельцовой (она любительница стихов) однажды попались два сборника, написанных неизвестным автором — Александром Сергеевичем Тереховым. Она потом случайно (при любви и интересе к людям, человеку подобные случайности далеко не случайность) узнала, что Терехов лежит в больнице — в Москве. Она решила навестить его, познакомиться. И поехала в больницу, страшно волнуясь.

Открыла дверь в палату, увидела человека в темных очках, подошла боязливо, объяснила сбивчиво, что она тоже учительница, читала его стихи… Как он обрадовался, оживился… «Я рад, что вы пришли… У меня нет в Москве родных, а сегодня мой день рождения».

Тоже совпадение случайное, странное: именно в день рождения она приходит к человеку, оказавшемуся в незнакомом городе, в больнице.

Но ведь если бы не поехала, то и не было бы этого странного совпадения. А если бы, читая и перечитывая его стихи, не захотела познакомиться с их автором, то и не поехала бы. А если бы не любила вообще стихов, то не открыла бы и этот сборник. Но в этом случае она уже и не была бы Антониной Александровной Стрельцовой, а совсем, совсем другим человеком… Вот и получается, что странные до неправдоподобности совпадения объясняются на редкость просто — в данной истории тем, что Стрельцова была Стрельцовой, а Терехов — Тереховым.

С хорошими людьми, которые имеют мужество всегда оставаться самими собой, часто приключаются интереснейшие вещи.