Ничто не порвет узы родственных душ (СИ)

— Выглядишь намного лучше. Я бы сказал — как нормальный человек. Даже свой ресторан открыла. Время и вправду меняет людей. Но если хочешь знать мое мнение, тогда ты выглядела сексуальней.

— Я все Кане расскажу, — бросила Мира первое, что пришло в голову. Желания общаться с этим высокомерным ублюдком у нее не было никакого, а уж смотреть на его усмешку тем более. Он остался таким же. Штраусс не была ангелом, но видя его вечно надменный взгляд и скотское поведение, словно бы он выше всех, она не могла не чувствовать к нему отвращения. Мира старалась избегать общения ради Фрида, ведь для него Лаксус был предметом восхищения, чего она совершенно не понимала. С первого взгляда у них возникла взаимная неприязнь, и сейчас, спустя много лет, Мира предпочитала сохранить ее.

— Она только согласится со мной! — рассмеялся мужчина, и Мира подметила, что именно так и будет.

Как бы неприятно ей не было общество Дреяра, прогнать его она, к своему сожалению, не имела права. Полностью взявшись за работу бармена, она мило улыбалась посетителям и терпела сидящего под боком Дреяра, подсчитывая минуты до окончания смены Каны, которую так заботливо ждали. Это поразило Миру: известный ей Лаксус никогда бы так не сделал. Он менял девушек как перчатки и многих воспринимал как подстилку или мужской аксессуар. Удивительно, что он открыто не высмеял ее, ведь с чего вдруг женщина может заниматься бизнесом? Однако, возможно, изменилась не только она?

***

Это повторялось на протяжении нескольких месяцев: в вечер понедельника, среды и четверга Лаксус приезжал за Каной и терпеливо ждал, заказывая напитки и еду. Мира приходила помочь в зале (администратор серьезно заболела) все с новыми и новыми отговорками. Но на самом деле что-то тянуло ее туда, а своему шестому чувству она привыкла доверять. Дреяр всегда сидел за барной стойкой, изредка переговаривался со Штраусс, если та была сравнительно свободна, а потом уходил вместе с Каной, которая любила тянуть его за галстук, несмотря на его возмущения.

Сегодня ничего не изменилось. И Мира, решив для себя, что вместо возвращения в квартиру с незаконченным ремонтом, она лучше проведет это время в ресторане за работой, девушка спустилась вниз, сняла пиджак и встала за стойку. Взглянув на часы, она приготовила американо, который всегда заказывал Дреяр, несмотря на вечернее время — это стало своеобразной традицией. Своим присутствием здесь он скрашивал время не только своей девушки и еще нескольких посетительниц, но и самой Штраусс. Может быть, вырос, может, его изменило какое-то трагичное событие, но она была вынуждена признать, что Лаксус уже не тот, что раньше — мягче, добрее, пусть и все такой же грубый.

— Мираджейн. — Только Лаксус продолжал звать ее полным именем, хоть она и говорила неоднократно, что «Мира» для нее привычней. Стоило Кане уйти разносить заказы, как он повернулся к ней и начал внимательно наблюдать, словно пытаясь что-то высмотреть. Этот взгляд сковывал, не давал сосредоточиться на работе. Предположив, что после он отстанет, Штраусс остановилась напротив него. Вопреки всем возможным ожиданиям, Лаксус аккуратно подцепил прядь ее волос и, пропуская их сквозь пальцы, спросил: — Твои волосы и вправду белые?

Щеки покрыл легкий румянец. Нет, ни в действии, ни в вопросе не было ничего пошлого или смущающего, но то, каким тоном он говорил, с каким взглядом смотрел на ее белоснежно-белые волосы, вызвали у Миры интимные чувства, что существовали только между ними и были скрыты от остальных.

Она сама не раз задавалась вопросом, белые ли ее волосы на самом деле?

Их прервали — слишком быстро, по мнению Штраусс. Кана смотрела со стороны и хихикала. «Я отошла на секунду, а ты уже с другими флиртуешь», — посмеялась она и дала подзатыльник Дреяру. Мира в очередной раз отдернула себя — это мужчина Каны.

Мираджейн не дура, не станет играть в игры сама с собой. Глупо отрицать, что под льдом неприязни скрываются страсть и влечение. Лаксус тоже неравнодушен — сколько раз она замечала, что он наблюдает за ней так пристально, словно пожирает взглядом. Они ощущали это притяжение. Порой оно казалось настолько сильным, словно было на физическом уровне. Не хотелось больше ограничивать себя одними только взглядами и разговорами, хотелось сорваться и отдаться желанию.

Но Мираджейн не стала бы этого делать. Она всегда презирала изменщиков, и ей была противна даже мысль становиться одной из них только из-за своих физиологических потребностей. Она не скатится до предательства. Она скует свои чувства в железных цепях и будет наблюдателем в отношениях Лаксуса и Каны.

«У меня просто давно никого не было», — убеждала себя Мира, но осознавала, что это всего лишь отмазки.

***