Ничто не стоит так дорого

Ноа Михайловна прилетела уже после того, как ее отца похоронили на еврейском кладбище. Стоя у могилы, я сказала, что квартиру ее родителей отдаю ей. И тогда Ноа, которая стояла у могилы родителей с сухими глазами, вдруг зарыдала. Она обняла меня, ее трясло, я положила ей в карман золотые часы «Восток» с массивным золотым браслетом – это были часы Михаила Иосифовича, а он получил их от своего деда в день окончания Первого медицинского института.

– Наливай, – предложил Игорь, – помянем хорошего человека.

Они выпили, потом Лида сама решила продолжить беседу:

– После его смерти началось самое неприятное. Ко мне пришли какие-то люди и стали требовать деньги для Карпоносенко: якобы Фридман задолжал Льву Борисовичу. Я связалась с Карпоносенко, и тот объяснил, что, возможно, произошло какое-то небольшое недопонимание, и пообещал прислать аудиторов. Те прибыли на следующее утро, почти неделю копались в наших балансовых отчетах, в договорах и платежках. А потом сумма претензий была снижена вдвое. Конечно, и аудиторской компании мы заплатили сами и немалую сумму. После чего Лев Борисович с нас слез… И с меня слез в прямом смысле слова, прости за грубость. Да мы и не были любовниками в точном понимании этого. Раз в полгода или в три месяца, когда он приезжал, мы встречались в отеле, проводили вместе ночь, а то и две. Он улетал до следующего раза. Я потому и замуж не выходила, потому что не смогла бы обманывать супруга, а со Львом Борисовичем тоже рвать не хотелось. Правда, однажды, в самом начале наших отношений, я слетала с ним на море…

– На Кипр, – подсказал Гончаров, – где у него был дом.

Лидия кивнула, помолчала, снова потянулась к бутылке, но Игорь опередил, наполнил ее бокальчик на треть. А свой наполовину. Лидия быстро выпила, закусила абрикосиком.

– Море как раз я и не увидела вблизи, разве что из окон его виллы. Во дворе росли пальмы, а за ними что-то голубело: то ли море, то ли небо. Зато перед домом был большой бассейн, где мы плескались. Он просил, чтобы я купалась голышом, что мне очень не нравилось, потому что подходила прислуга, приносила какие-то коктейли и прочее… То есть как-то так. Я была для него гарантией, что наша фирма под его контролем.

– Я сегодня узнал о женщине, которая была в таком же положении, что и ты. То есть Лев Борисович в нашем городе успевал общаться не только с тобой. Но она была замужем, супруг знал все, но терпел, потому что мог посыпаться бизнес. Потом не выдержал, поскольку был загнан в угол. Карпоносенко они сейчас ничего не платят. А ты?

– Я по итогам года провожу якобы совет учредителей, на котором принимается решение о выплате дивидендов. Доля Карпоносенко составила два миллиона евро, которые я передала его представителю. На самом деле доля была меньше, но представитель сказал, что нужно отдать два миллиона, потому что мы в позапрошлом году ничего не перечислили.

– По нашим законам, ты можешь вообще ничего не платить, если он передал тебе в правление свой пакет, то он даже через суд не сможет вернуть свои акции…

– Я знаю, но я боюсь.

– Поэтому он и расставляет на такие места женщин, зная, что те всегда будут бояться.

– Давай закроем тему, – попросила Лида.

Она снова потянулась к бутылке «Хеннесси», но Гончаров отодвинул коньяк.

– Дорогая, тебе сегодня хватит.

Женщина кивнула, соглашаясь.

– Мы еще до твоего прихода начали выпивать, – призналась она, – я вдруг решила остановиться. Но потом увидела тебя… ты очень, очень хороший… Но ты чужой… Почему все самое лучшее достается другим?.. Почему я такая несчастная?

Лиля начала тихо плакать. Слезы сами текли по ее щекам. Игорь взял салфетку и начала промокать эту влагу. Женщина обхватила его шею двумя руками и зарыдала в голос:

– Не уходи, останься, прошу тебя. У меня же нет никого, и вот теперь и ты… меня бросишь.

Он взял ее на руки и пошел искать спальню. Дверь открывалась в коридор, пришлось Лиду поставить на ноги, но она сразу сползла на пол. И все же Гончаров донес ее до постели, уложил. Попытался накрыть одеялом, но женщина отбросила его, сняла с себя халатик, под которым были лишь красные стринги, и спросила:

– Ты все-таки уходишь?

– Остаюсь, как я могу тебя бросить, – ответил он, стараясь смотреть в сторону.

Лидия попросила его наклониться и, когда он сделал это, обхватила его и поцеловала:

– Не уходи.

– Прости, – шепнул Гончаров, – просто мне очень надо домой. Нужно с собакой погулять, потому что, кроме меня, это некому сделать.

Новая знакомая легла и накрылась одеялом. Но когда подполковник подошел к выходу из спальной, услышал за спиной:

– Погуляете с собакой и возвращайтесь.

Возвращаться Игорь не собирался, и собаки никакой у него не было.

Позвонил в квартиру Жаворонковых, внутри играла музыка. Никто не спешил открывать. Дверь оказалась незапертой, и подполковник вошел…

Музыка играла, но никого не было видно. А из гостиной доносился голос тестя: