Ничто не стоит так дорого

– Пока можем ему предъявить только вымогательство и мошенничество. Получал с предприятий деньги по липовым доверенностям.

– Не докажем. То есть даже если и докажем сто шестьдесят третью[13], то по ней ему много не дадут, если вообще что-то дадут, потому что нет факта получения им денег… И тогда отпадает и сто пятьдесят девятая, а нас с тобой погонят со службы с волчьими билетами – да и то это в лучшем случае. Статью сто двадцать восьмую еще никто не отменял, а на нас повесят часть третью: клевета с использованием служебного положения. А по этой части – штраф два миллиона рублей или лишение свободы до трех лет. И никакие былые заслуги в расчет брать не будут. Ты готов на это? Лично я – нет! У меня семьи нет, я мог бы рискнуть, но мама меня не дождется: три года для нее… Да и не будет никаких трех лет: сначала нам пресс-хату устроят где-нибудь на полгода, а если мы в петлю сами не полезем, то придушат где-нибудь в душевой или в промзоне, где камер нет.

– Я в курсе, – кивнул Игорь, – и собираюсь доказывать. А если ты думаешь, что у меня с головой что-то не так, то могу сообщить, что мой телефон на прослушке. Уже почти месяц меня слушают – с того самого времени, как я заинтересовался личностью Рачковой… Сначала были щелчки в трубке, что свидетельствует о незаконной переадресации звонков, я проверил набором кода, который известен каждому и в нашей, и в вашей системе. И убедился, что не ошибаюсь. Сбрасывал прослушку несколько раз, но она возобновлялась почти сразу. Есть, разумеется, и другие способы фиксировать мои переговоры, но они выбрали самый примитивный, чтобы я знал и боялся.

– Если так, то заведи себе новый аппарат и другую симку.

– Все это есть, однако новые номера имеют смысл, если и ты будешь пользоваться другим номером, и другие необходимые мне люди тоже. Я не случайно попросил узнать о «Бентли» в открытом эфире, чтобы наш враг знал, что я у него на хвосте. Он, понятное дело, и так в курсе, но просто ему неизвестно, насколько близко я подошел к нему. Я же давно подозревал, что он работает на свой карман. Мы вели одну банду убийц и похитителей людей. Банду Цагараева, если помнишь?

Копылов кивнул:

– Помню, конечно.

– Так вот, – продолжил Игорь, – вели поиск на свой страх и риск, потому что этим занимался не только наш Главк… Занималась этим делом большая вневедомственная группа ввиду опасности той группировки: там были представители и Следственного комитета, и ГУВД, и ФСБ… Но банда все время уходила от нас. И я тогда понял, что кто-то сливает всю информацию бандитам. И даже больше, похоже было, что их преступления планирует тот, кто хорошо знает работу спецслужб. Так же считал и мой начальник – Коля Грицай. Нам с ним запретили не только заниматься бандой, но и думать об этом деле.

– Грицай, которого потом убили, – вспомнил Копылов, – возле его дома?

– Мы с ребятами тогда решили живыми никого из банды не брать. Потому что дадут им по пятнадцать-двадцать лет, а потом отсидят они полсрока: на подогретой зоне, икру ложками будут жрать, а потом выйдут по УДО или по состоянию здоровья. При задержании они нам оказали сопротивление… Потом меня отстранили от дела, таскали по каким-то комиссиям… Корень был одним из руководителей той межведомственной группы, и он обвинил меня в том, что я из мести убил бандитов, которые через день-другой были бы и так арестованы и дали бы показания. А главное, что я спугнул других участников ОПГ, дал им уйти, прихватив общак. И когда Витюша назвал точный размер находившихся в общаке денег, я понял, кто крышевал банду… другими словами, кто руководил всеми действиями бандитов.

– А ты знал, сколько у бандитов денег было? – не поверил Копылов.

– Нет, конечно. Но подполковник Корнеев тогда просветил. А потом я отыскал этот общак: все было, как он и говорил, почти семь миллионов, если в евро переводить.

– И куда ты дел такую кучу бабла? – очень тихо спросил полковник юстиции, навалившись грудью на столешницу.

Подошла официантка с подносом.

Копылов выпрямился. Девушка поставила на стол чашки с кофе и вазочку с печеньем. Пирожными.

Полковник посмотрел ей вслед и таким же шепотом продолжил:

– Ты оставил себе этот общак?

– Ну как сказать. Сначала мы приобрели семье погибшего участкового дом с садом. Молодой парень был, четверо детей, стоял на очереди на квартиру, но без всяких перспектив. Тогда все менты города деньги собирали… Но мы с ребятами им домик нашли… Хороший кирпичный дом, сад: яблони, вишневые деревья, смородина, малина. Я потом еще щенка им подарил из полицейского питомника… А еще я из тех денег купил ребятам из отдела четыре «Форда Мондео», потому что все гоняли на своих разбитых… Оставшееся сдал в фонд помощи семьям погибших полицейских. Сам же этот фонд организовал, пробежался по кабинетам, получая подписи для согласования, но все прошло быстро.

– А себе что? Купил новенький «Рендж Ровер»?