Ничто не вечно под луной: Между двумя мирами (СИ)

Кирштайн быстро бежал по бесконечным белым коридорам, заполняя его звонким эхом своих шагов. Он боялся опоздать, боялся больше никогда не увидеть Армина, потому что то, что оставалось от Души после Очищения, было не более чем просто куклой, используемой верховными для своих нужд. Как-то раз Жан столкнулся с Марко, одним из военачальников Небесной армией, и если бы тот не моргал, то Жан и вправду подумал, что перед ним стоит манекен, даже глаза были как у него — пустые, мутные, совершенно мёртвые. Только от Армина, который знал Марко при жизни, Кирштайн узнал, что когда-то тот был самым добрым и радостным человеком, которого Арлерт когда-либо знал, что при жизни с губ этого молодого парня с россыпью веснушек на лице практически никогда не сходила улыбка. Жан не хотел, чтобы и Армин лишился своей улыбки.

— Сюда! — крикнул Сири, остановившись и указывая лапой на высокую двойную дверь. — Он здесь. — И только кот сказал это, как по ту сторону раздался душераздирающий крик. — Поспеши!

Жан толкнул двери, влетел в за́лу и, на секунду ослеплённый ярким светом, во всё горло закричал:

— Остановитесь!

Трое Архангелов тут же обернулись к нему, маленький ангел испуганно посмотрел на ворвавшегося человека и убрал руку от Армина, отойдя от него на пару шагов, — Арлерт издал хриплый стон и уронил голову. Жан и сам замер, нервно бросая взгляд то на недвижимого друга, то на рассерженных Архангелов.

«И что теперь?! — мысленно закричал он, пытаясь унять дрожь. — Молодец, Жан, гениальный план».

— Кто таков? — рявкнул Архангел со светлыми кудрями и почти детским лицом. — Почему нарушаешь судебный процесс?!

Жан, в отличии от Армина, был простой Душой, и доступ к верхам ему был закрыт, потому не особо разбирался в царившей здесь иерархии, званиях и прочем, да и всех Архангелов-то не знал. Знал только Селафиила, и то увидел его случайно, когда от безделья по невнимательности забрёл на территорию храма Архангелов. Ох и досталось ему тогда. Поэтому Жан очень обрадовался, когда увидел в зале знакомое лицо. Кирштайн тут же приблизился к ним, пал на колени и согнулся в поклоне.

— Моё имя Жан, — благоговейно начал он, не смея поднять головы. — Я друг Хранителя Армина и смел явиться в священное место, чтобы просить за него у почтенных Архангелов.

— Ха, просить за этого отступника? — вопросил всё тот же светловолосы Архангел.

— Он не отступник, — резко возразил Жан и тут же замолк, сжавшись всем телом — сейчас главное не наломать дров.

— Но он нарушил Закон и сам признал свою вину, — парировал Селафиил.

— Но он делал это не по своей воле.

— Жан, — тихо и хрипло простонал Армин.

Кирштайн тут же обернулся к другу. Хорошо, Армин помнит его имя, значит частичка его «я» ещё сохранилась в нём, ещё не всё потеряно.

— Это я заставил его, — признался Жан и прямо посмотрел в глаза Селафиилу. — Подопечный Армина — мой сын, именно поэтому я заставил Хранителя нарушить Закон. Если кого и следует наказывать, то только меня. Я готов принять за него суровое наказание. Если кто и заслужил Очищение, то только я.

Жан сглотнул и сжал в кулаки дрожащие ладони. Сказать-то он сказал, только он не был уверен, что действительно готов был пройти через Очищение, ведь память и пережитые эмоции — это всё, что остаётся у Души на Небесах. На какое-то время в зале стало тихо. Все собравшиеся устремили свой взор на троих Архангелов, обдумывающих сказанное.

— Что скажешь, Брат Уриил? — обратился Селафиил к тому самому Архангелу с детским лицом.

— Тут не о чём говорить, — грубо ответил Уриил. — Этот Хранитель преступник, доказано, что он нарушил запрет, а я не прощаю неповиновения. Пусть понесёт заслуженное наказание, как и положено.

Сердце в груди Жана пропустило удар. Просто непрошибаемый тип. Для кого он тут распинался всё это время и голову склонял?

Селафиил кивнул и обратился к другому Архангелу:

— А что скажешь ты, Иеремиил?

Молодой человек, вальяжно рассевшийся на кафедре, искоса взглянул на Жана и по-лисьи улыбнулся. Кирштайну стало дурно от этой улыбки. Она не была полна злобы и призрения, но в то же время от неё становилось страшно, потому что добра и сострадания в ней то же не наблюдалось. Иремиил встал с места, в два шага оказался возле сидящего на коленях Жана и склонился к нему так, что их лица оказались на одном уровне. Его серые глаза отличались от глаз Очищенных, но и на глаза смертных они не были похожи. Они были чисты, как вода в горном ручье, но в то же время создавалось впечатление, что в них есть что-то, что нельзя было увидеть просто так. Что-то незримое, что вселяло страх в каждого, кто в них посмотрит.

— Так ты говоришь, что готов понести наказание вместо этого Хранителя?

У Жана закружилась голова, и сразу же сбилось дыхание, лёгкие будто заледенели, и чем дольше он смотрел в глаза напротив, тем сильнее ему не хватало воздуха. Кирштайн попытался сглотнуть, но ком тут же застрял в горле, вызывая тупую боль. Жан открыл рот, но вместо слов из него вырвался непонятный хрип.

— Не расслышал, — сообщил Иеремиил, ещё больше давя на него своей аурой.