Ничто. Остров и демоны

Телефонная трубка болталась на шнуре и ударялась о стену. Марте было страшно, хотя сейчас, когда прошло первое удивление, она уже не чувствовала того ужаса, что в столовой. Потом, услышав, как скрипнула дверь в комнате, где спали служанки, она облегченно прикрыла глаза. Кухню и эту комнату разделяла только стена, дверь открывалась прямо в сад, рядом с кухонной дверью. Хосе тоже услышал скрип и остановился. Послышались шаги босых ног по щебню, и в окне появилась Висента. На ней была какая-то странная нижняя одежда. Конец полуседой свернутой косы падал ей на плечо. Глаза смотрели пронзительно, как всегда.

— Сеньоре Тересе плохо?

— Убирайся к черту! — сказал Хосе. — С ней все в порядке.

Он колебался. Марта собралась с силами.

— Я хотела позвонить дяде. Могу же я известить их о моем аресте?

Хосе повесил трубку и твердыми пальцами схватил Марту сзади за шею. Девочке показалось, что он собирается ее задушить. Но он только сердито подтолкнул ее к двери.

— Отправляйся к себе… Я научу тебя извещать… Ты думаешь, я стану давать им отчет, им-то, этой банде…

От гнева он проглатывал слова, Марта почти не понимала его.

Он заставил ее подняться по лестнице, втолкнул в комнату и вытащил ключ из замочной скважины. Марта сбила ногу, ей было больно, а на шее она все еще чувствовала сильные пальцы Хосе. За ее спиной хлопнула дверь. Марта услышала, как снаружи брат повернул ключ в замке.

XII

Несколько дней Марта провела в домашнем заточении. Положение ее было вполне терпимым. Она могла бродить по саду, по усадьбе, запрещалось только выходить за железные ворота — впрочем, всегда открытые.

Марта чувствовала, как нетерпение поднимается в ней подобно морю во время прилива, и воображение ее лихорадочно работало. Сначала она ждала, что родные будут разузнавать о ней, но шли дни, и ей пришлось отказаться от своих надежд. Конечно, с подготовкой к отъезду им хватало дела и без нее. Она больше не пыталась звонить по телефону, убедившись в конце концов, что это ни к чему не приведет.

Марта молча завтракала и ужинала в обществе Хосе и Пино и молча повиновалась, когда невестка нагружала ее какими-нибудь домашними делами. Она ожидала, что за хорошее поведение ей сократят срок наказания. Но терпение ее иссякало. Самой несносной была повинность вечерами сидеть рядом с Пино и шить. Невестке нравилось унижать девочку, и Марта действительно страдала. Но не от слов Пино, а от невозможности остаться одной, от необходимости время от времени отвечать хотя бы односложно, чтобы не слишком злить невестку. Прошло уже пятнадцать дней ее заточения, и она поняла, что больше терпеть не в силах.

— Ну и кавалер у тебя, даже записки не прислал и увидеть-то не попытался…

Так дразнила ее Пино. Обе они сидели у окна, перед ними стояла корзина с бельем для починки. Марта шила неумело, еще никогда эта работа не вызывала у нее такого отвращения. Она пожала плечами.

— У меня нет никакого кавалера, а если бы и был — что за преступление?

— Скажи это своему брату.

— Я говорю тебе, что у меня нет кавалера. Не знаю, за что меня держат тут взаперти.

— А разве я не взаперти? Но я терплю. Если твой брат прикажет, тоже будешь торчать тут и помирать с тоски.

— Я не замужем за моим братом.

Они сидели в столовой у окна. Ветер шелестел в вечернем саду, тикали старинные часы.

— Нет, — сказала Марта. — Я не стану терпеть.

Она вскочила со стула и бросила шитье в корзину.

— Немедленно иди сюда!

— Я не обязана тебя слушаться.

Пино в бешенстве подняла крик. Марта улизнула наверх в свою комнату, заперлась на ключ, бросилась на кровать и заплакала. Эти пятнадцать дней сделали ее нервной и неуравновешенной. Через Висенту она знала, что Сиксто несколько раз звонил по телефону. Но это ее не утешало: у нее с Сиксто не было ничего общего.

Когда стемнело, она услышала шум автомобиля; вскоре Хосе постучал в дверь ее комнаты. Марта открыла.

— Нельзя ли узнать, что ты сделала Пино? Она говорит, что ты ее ударила.

— И ты веришь?

Хосе не нашелся, что ответить.

— Ты должна слушаться Пино, понятно?

— Не вижу почему.

— Иначе ты пожалеешь.

— Уж не думаете ли вы отравить меня! Хуже, чем сейчас, мне не будет!

— Ты вела себя как бесстыдница, заводила романы у меня за спиной.

— Никаких романов я не заводила… Я говорила тебе это тысячу раз, но, если ты будешь держать меня взаперти, не давать ни заниматься, ни жить, тогда я действительно убегу с ним и выйду замуж, прибегнув к защите властей. Я хорошо знаю свои права.

Марта остановилась, сама испугавшись своих слов. Эти бездеятельные монотонные дни так утомили ее, привели в такое отчаянье, что она стала дерзкой и упрямой. Она была уверена, что Хосе придет в ярость от ее ответа, и поразилась, увидев, как он пересек комнату и стал у окна, повернувшись к ней спиной. Он всегда поступал так, если что-то заставляло его задуматься.

Люди обычно боятся, когда на помощь призывают право, законы, но Марта не знала этого и с удивлением смотрела на длинную фигуру Хосе, все еще стоявшего к ней спиной. Сдержанность брата была неожиданностью для Марты. Наконец он заговорил, не глядя на нее.