Ниенна. Благословленная Смертью

— Разве что от простуды, если снизу под шерстяное поддеть. А вообще, давние традиции местами та еще пакость. В городах уже все иначе, а тут… Мужики портки носят, а бабы нет, заметила? Из женского исподнего только рубахи и нижние юбки. А застудиться на таком морозе можно за час легкой пробежки в окрестностях леса, на сборе травок. Может, Ингвар и правильно делает, что разрешает сестренке надевать мужские теплые штаны. Злые языки поговорят и перестанут, а девчонка здоровье сохранит. Ей рожать еще.

— Кстати, об Ингваре, — спохватилась Герда. — Знаешь, мужик он подозрительный, конечно, и точно чего-то скрывает. Но на волкодлака не шибко похож, мне кажется…

— Ты уверена? — изумилась Ниенна. — Сама же предлагала пригрозить ему кинжалом, чтобы правду сказал.

— Ну, в портки я ему не заглядывала и шерстинки на теле не пересчитывала, — хмыкнула валькирия. — Но непохоже вчера было, что ему плевать на детей. Или что нужны они только для прикрытия, мол, живу обычной жизнью, отчепитесь от меня все. Уж поверь, эмоции я легко считываю. Ибо в любом бою — первейшая необходимость. Ингвара этого чуть удар вчера не хватил, как про братца узнал. А когда сидели в избе, так веришь, нет, думала, что расплачется мужик, когда малой у него на руках свернулся клубочком и заснул. Уж каким бы он поганцем не был, а брата любит. И сестренку любит.

— Почему ж тогда не лечит? И не дает нормально учиться? Ты же слышала, что вчера сказал — на трех языках читает. Думаю, Хелена тоже, как минимум, грамоте и счету обучена. Но в деревенской глуши эти знания быстро забудутся.

— Хороший вопрос, подруга. Мнится мне, бегут они от кого-то. Может, от того же волкодлака. Мы думали, что Ингвар оборотень, но что, если на самом деле они — жертвы? И чудище появилось одновременно с ними просто потому, что точит на семейство Хенриков зубы?

— Хелена тогда дома бы сидела и носа за околицу не казала, а не по лесам за хвоей шастала. И Лелю тогда непонятно зачем чудище загрызло. Она же ему не нравилась, если Бажену верить. По-хорошему, жрать бы волкодлаку ту самую сплетницу Радмилу, с которой он год в отношениях состоял.

— Не знаю. Будем думать, — пожала плечами Герда.

Валькирия первой сбежала с пригорка вниз, к полынье, у которой раскладывали белье на кучки две бабы. Рядом стояла огромная корзина, доверху набитая тряпьем.

— Ой, а вы чего тут делаете? — мигом вскочила одна.

Бабы настороженно разглядывали адепток, будто решая, закатить скандал или сразу поднять крик о помощи. Шутка ли — чародейки столичные около чужого исподнего шастают безо всякого стыда! А ну как сглазят, и заболеют тяжко владелицы рубах и простыней?

Молодухи, видно сразу. Еще не расплывшиеся от постоянных родов фигуры, еще белые личики, не знающие палящего солнца. Одеты добротно, юбки шерстяные до земли, валенки из-под подолов торчат, сверху кожухи теплые да платки пуховые.

— Следы колдовства злого ищем, — в тон ей ответила Герда, сурово сдвинув брови. — Или вы думаете, нам с утра заняться нечем, кроме как шастать без дела около чужого белья?

— Да откуда ж оно тут? — изумилась вторая молодуха, выпрямляясь. — У нас и ведьм-то нет в слободке.

— Так-таки и нет? — насмешливо взглянула на нее валькирия.

И баба живо смутилась.

— Знаю я, какие слухи среди местного населения про нас ходят, — продолжила разговор Герда. — Даже повторять эту срамоту не будем. Просто сделаем вид, что не слышали. Но хочу, чтобы вы знали — все это неправда, а по городам и весям ездим мы не только злодеев с упырями кромсать, но и по важному государственному заданию. Вы ж не болтливые, надеюсь, не разнесете наш секрет по всем окрестным деревням?

Бабы синхронно ахнули и замотали головами. Проглотили, значит, наживку.

Герда подошла к обеим и присела рядом.

— Так вот, — понизила она голос, — примерно с год как прокатилась по Острижскому государству волна проклятий. Жертвами становятся мужики в самом расцвете сил и здоровья. Лучшие столичные чародеи пытались разгадать, в чем проблема, и выяснили, что не проклятье то было, а приворот. Ведьмы пострадавших в мужья хотели взять. Но те порядочные, в церковь ходят, исповедуются, льдинки освященные дома для защиты хранят. Вот и не срабатывает полноценно чернокнижие поганое. Но ведьмы, как известно, рогатым служат, и через то магию злую получают в большом количестве. Потому и ведется противоборство великое меж двумя силами, а полем сражения становится здоровье мужицкое. Последствия в итоге самые плачевные…

Молодухи слушали, испуганно переглядываясь.

— И каковы же енти последствия? — прошептала, наконец, одна.

Герда сделала скорбное лицо, притянула селянок к себе поближе и шепнула несколько слов в выпростанные из платков уши.

Бабы разом побледнели, словно хлебная опара в кадушке. Первая вытащила ладонь из рукавицы и Ниенна увидела, что пальцы ее дрожат.

— Как это — срамной уд отваливается? — жалобным голосом спросила она. — Насовсем, чтоль? А как же…

— Как в задок по нужде итить? — пролепетала вторая, сжав руки у груди. — А с женками в койку ложиться? А жить-то как с эдакой бедой?