Ниенна. Благословленная Смертью

— То сначала натрави необузданную толпу мертвецов на разбойников, а когда они от ужаса сами передохнут, уже упокой по всем некромансерским правилам и тех, и других, — расхохоталась Ниенна. — Да брось ты, весело же было!

— Я ж не спорю. Но, честное слово, готова поскучать всласть в своей комнате в башенке, в обнимку с пирогами из лавки беззубого Ганса. И пусть снег за окно падает, а не за шиворот. И, боги милостивые, как же я хочу сесть на мягкое нормально, а не трястись на седле враскоряку! Еще и дали в крепости кляч заместо наших справных коней…

— Как дорогу расчистят — вернем жеребчиков. Им все равно в стылом лесу тяжко. А эти ничего, вон как топают живенько, — Ниенна снова почесала рыжую кобылку, на этот раз за ухом. Та задорно всхрапнула и тоненько заржала, подняв голову.

А через миг откуда-то сверху, с поросшей сизым можжевельником сопки, раздался пронзительный вой, от которого некромансерка едва не скатилась на землю. Потому что схватилась перво-наперво за клинок на поясе, а не за седло или гриву.

— Ты слышала? — выдохнула она, пытаясь утихомирить нервно приплясывающую кобылу.

— Волки горло дерут, — пожала плечами Герда.

— Да какие волки? Это волкодлак! Еще и молодой, в самом расцвете! Слышала, как голосил? Аж с переливами! Насытился, скотина, и поет на радостях.

— Иди ты!.. — замерла на месте валькирия. Повезло, что ее лошадь оказалась равнодушной к волчьему вою. — А чего ж нам в крепости заливали, мол, спокойно здесь все?

— Откуда мы знаем, что у них спокойным зовется? Может, у них одно счастье, что остроухие вокруг не шныряют, им зимой тоже несладко. А нечисть всякая в деревни не пойдет, если «навьими оберегами» округа прикрыта и жальники печатью Всеблагого Левия удержаны. А в слободу к кузнецам даже упырь с голодухи не сунется. Они с огнем да железом знаются, пропахли насквозь, кровососам такое очень уж не по нраву…

— Кого же он жрет тогда, стервь?

— А вот до места доберемся и спросим, кого. Наша задача — людей от лиходеев защищать, тем самым практику закрывая. И неважно, с какой целью лиходей ошивается в зимних лесах — обокрасть путника или обескровить. И те, и эти подлецы, и у них один путь, на который с отрубленной башкой попадаешь.

Седьмой день в седле, с небольшими перерывами на ночлег. Семь месяцев в дороге по городам и селам славного Острижского государства. За спиной десятки тысяч верст пути — верхом, пешком, на телегах и даже один раз на заговоренных смеха ради метлах. После чего с путешественницами связался сам декан Удмертий и строго наказал «безграмотным селянам страху не чинить, ибо те о существовании злых ведьм только в бабкиных сказках читали, а теперь свято уверовали, и писульки его величеству шлют, требуют всякого чародея на костре сжигать».

— Ходите, чтобы отряд Инквизиции за вами следом вышел? — гневно рычало его голосом туманное послание, принесенное стрижом-почтовиком. — Хорошо, стыда у вас обеих хватило голышом на метлы не садиться, сраму бы на весь Ахенбург было! Его Величество что про нас подумает? Что мы собственных студиозусов к порядку призвать не можем, а значит, нам не возглавлять факультеты надо, а улицы мести?!

На самом деле подругами руководил вовсе не стыд, а нежелание заморозить на высоте все нежные девичьи места, но об этом они декану, конечно, докладывать не стали. Отправили ответ, где хором извинились и впредь пообещали честь Академии перед королем не срамить и подобного не учинять.

Дни в дороге были достаточно однообразны, несмотря на регулярно валившиеся на головы приключения. Ниенна закрыла «навьими колыбельными» больше десятка жальников в глухих селах, от которых до ближайшего храма Всеблагого Левия был день пешего пути. Святые отцы редко ездили верхом, а на своих двоих по окрестным деревням не находишься. Потому и печати на кладбищах обновлялись как попало.

Герда же обнаружила и скрутила три банды лесных разбойников, изловила двух конокрадов, пятерых жуликов, промышлявших ворожбой и гаданиями без лицензии, и одного насильника в портовом городе Выжга. За ним уже тянулась вереница юных жертв, большей части которых не стукнуло и пятнадцати зим.

Конокрады и жулики с разбойниками благополучно доехали до мастеров пыточных дел и арестантских ям, связанные и от души взгретые тяжелой на руку валькирией-полукровкой. Насильника Герда вышла искать одна. Спустя сутки подлеца по частям прибило к берегу в разных концах огромного порта. Печалиться о его внезапной и скорбной кончине в Выжге не стали даже жандармы. А норовистую девицу, которая в красочных выражениях отказалась от предложенной за его голову денежной награды, одарили теплыми сапогами и меховым кожухом. Сказали, в дальней дороге пригодится.