Нигиль

– И то правда, – неохотно согласился господин Куренкох; он все не давал Ноллю дорогу. – Знали б вы, как я, бывает, скучаю. Находит, особливо по вечерам. Там ведь, внизу, все просто устроено: крысу отловишь…

– Да, – перебил его Нолль. – Теперь дайте пройти.

Господин Куренкох неловко посторонился, забормотал ему вслед:

– Так а как вы все-таки думаете: если что-то и правда начнется, пойдут наши по улицам… кто тогда победит?

– Уже началось, – бросил Нолль. – А кто победит – это мне неизвестно.

Господин Куренкох взбежал вслед за ним; он явно занервничал. Схватил Иноя за руку.

– А все же скажите мне, как вы сами считаете! Мне правда надобно знать, на чьей теперь быть стороне! Супруга моя, понимаете…

– Что же, – сказал Нолль, освобождая руку, – решайтесь скорее. И все же мой вам совет – не выходите пока что из номера.

Приняв ванну, Нолль осмотрел рану на левой руке. Пуля прошла навылет. Замотал поплотнее, причесался, побрился. Делал все быстро, умело, не дрожа ни от выстрелов Монолита, ни от воя сирен за окном. «Ко всему человек привыкает», – пронеслось у него в голове.

Опустившись на табурет, быстро заполнил резким убористым почерком разрешение на проход в Верхний город.

Вскоре он в дорогом пальто на крысином меху, в наскоро начищенных туфлях, с газетой под мышкой уже шел быстрым шагом к району особняков. Не было возни в переулках, не слышалось смеха из-за запертых ставней. Торговцы поспешно собирали свои лотки и провожали Нолля недоверчивыми, взволнованными взглядами. В тени Монолита жизнь будто застыла.

Проходя вдоль богатых домов, Нолль на всякий случай прикрылся газетой. Мимо него, тарахтя, пронеслось с полудюжины полицейских моторных повозок. Постовые куда-то бежали с ружьями наперевес. Впереди показались золоченые ворота в Верхний город.

Часть третья Верхний город

1

К воротам прибывали люди. Жители Среднего города взволнованно допрашивали стражей в парадной форме. Тех явно было больше, чем прежде: целый отряд охранял теперь вход. В собравшейся толпе Нолль узнал двух женщин, что видел на церковной площади во время приема даров. Приметил он и пожилого мужчину с усами – того вышедшего в отставку унтер-офицера, что был в трактире, где раздавали прокламации. Этот был настроен решительно – требовал, как и все, допуска в Верхний город.

– Не тебе, щенок, меня поучать! – прикрикивал он, раскрасневшись от возмущения. – Что у вас тут творится? Дайте пройти, я служу этому городу тридцать лет!

– Предъявите ваше разрешение, – спокойно ответил один из стражей.

– Вам что, медаль показать? – прорычал разъяренный отставник; и все-таки во всем его облике читалось беспокойство. – Тридцать лет!

– Медали не надо. Разрешения будет достаточно.

– Ах ты… – Унтер побагровел, схватился за сердце, стал тяжело дышать. – Щенок, вот щенок!

– Его же удар хватит, – заметил молодой человек из местных франтов. – Этого еще не хватало… Старый все-таки человек.

В его голосе звучало неискреннее, формальное, привитое, видно, с детства беспокойство. Было в нем и некоторое любопытство – ему, может, даже хотелось увидеть припадок вояки.

Тут вдалеке, примерно со стороны Крысиной улицы, послышались выстрелы. Толпа испуганно повалила вперед, но тут же отпрянула – опустились штыки.

– Как же так?! Что это делается? – запричитала женщина. – Ведь ваша служба – нас охранять!

Но ей и самой, наверно, было известно, что это неправда. Их служба состояла в другом.

– Велено никого наверх не пускать, – сказал страж. – Только что по стандартному разрешению от управы – или по особому распоряжению сверху.

– А вот я видел, – вдруг начал молодой человек, – как с полчаса назад сюда въехала повозка Маразмина Фейка. И еще до того – начальника Помойного двора.

– Так все так серьезно? – взмолилась женщина. – Чего эти крысы наверх бегут? Признавайтесь!

Страж неохотно проговорил:

– Не поднимайте панику. Будет внеочередное заседание Совета, вот и едут все по срочным делам. – Он отвернулся. – Да и говорить я вам об этом не обязан, не положено знать.

Нолль тем временем протолкался в первый ряд.

– Дайте дорогу! Я со срочным докладом! – выкрикнул он, нарочно приняв заносчивый вид.

Эффект был произведен – неожиданно вокруг него расступились. Несколько стражей уставились на Иноя с подозрением.

– Вашу бумагу.

Нолль показал – и тут же добавил:

– С личным докладом. Лично Берру Каглеру. Особая срочность.

Стражи переглянулись, таинственно кивнули.

– Проходите, – сухо сказали ему. – А остальные – назад! До дальнейшего разбирательства. Расступитесь, не загораживайте обзор, встаньте хотя бы с краю!

Он прошел за ворота один.

2

По мощеной дороге через сады Нолль двинулся вверх – туда, где будто бы над облаками в рассеивающемся, все бледневшем тумане показались крыши молчских дворцов. Над башнями в той дали угадывались черно-серые флаги; отсюда ему было не видно, что на них, но догадаться, конечно, было не трудно: герб города – палец у сомкнутых губ.