Нигилисты

Жду, чтобы получить ваш приемлемый ответ, как только вы прочтете это письмо.

С любовью САМАНТА.

Илья пошел на кухню. Достал водку и налил пол стакана. Яичницу жарить не стал. Выпил водку и откусил от кольца колбасы большой кусок. Пережевывая колбасу и отдуваясь спиртом, вернулся к компьютеру.

«Один страстный призыв, который я вам сделаю!..» Тут все письмо призыв и такой страстный, что он это почувствовал в том месте, в которое ему целил Исмаил. Неуклюжий машинный перевод не только не испортил письма, но придал ему особый вкус. Это не был обычный акцент… Это… Илья вспомнил странную речь сухопарого в скверике. Что-то такое общее… Но тот был неприятный. Правда, он не сидел на барном стуле, не болтал хорошенькими ножками в разноцветных носках… Но, все равно, здесь совсем другое дело. Да и не пошло бы ему болтать ножками.

«Я ищу вашей помощи для эвакуации этих денег из этой страны!..» Считай, ты ее уже нашла.

Открыл снимки, которые цветными квадратиками все время маячили перед глазами сверху страницы, и едва не зажмурился. На него глядели ослепительно яркие и ясные глаза. Волосы прямые русые до самых плеч. Лицо открытое сильное. Зубы блещут в улыбке неотразимо. Голубая форма с эмблемой NASA лишь усиливала общее впечатление.

Надо бы еще выпить. Но она же ждет срочного ответа. И глаза так блещут, что отвернуться от них невозможно. И вот эти губы говорят: «Мой дорогой…»

Среди других снимков, на которых Саманта то маршировала, то занималась спортом, а то стреляла на рубеже полигона из винтовки, был и тот ее – с Facebook, где она болтала на стуле ногами в разноцветных носках.

Илья улыбнулся и стал писать «приемлемый ответ».

Моя дорогая Саманта! С интересом прочел ваше письмо. Даже вспомнился фильм, где американские солдаты делили золото Саддама Хусейна – что-то вроде вашей истории.

Не то, чтобы я вам не поверил, но тоже – пески и золото.

Ваша улыбка подкупает. Если она действительно ваша – вы красавица.

Что касается помощи Вам, то я бы охотно помог. Кто Вам может отказать? Да и мне бы деньги не помешали. Но знаете ли вы, в какую страну пишите? Это Россия! Здесь спрятать большие чужие деньги (и свои тоже) немыслимо, если вы не бандит или коррумпированный чиновник. Я простой автомеханик. Коррупция мне недоступна.

Но история ваша и ваши фото мне очень понравились, если захотите, напишите еще. Жду продолжения. Готов подставить свое плечо.

Не задумываясь ни на секунду о написанном, о том, что Саманта может не понять его фразеологический оборот о плече, и будет долго думать, куда он его подставит и для чего, нажал «отправить» и пошел на кухню. К холодильнику. Он не сомневался в том, что это розыгрыш. Но отвечал с азартом и искренним желанием помочь. Во-первых, это против нудных порядков и правил. Во-вторых… Да и «во-первых» хватит.

Кровь заиграла. Стало весело.

Зачем ей это?

Может быть, тоже скучно… Жалко, если снимки не настоящие и у него в друзьях в действительности какая-то шерстистая макака, притаившаяся за улыбкой, блещущей свежестью утра.

Он был поэтом внутри своего твердого тела. В школе писал стихи о любви: «Волосы растрепаны, скомкана постель, В уголке украшена мишурою ель, Мандарины в вазочке, сладко на губах, Мы с тобой на палевых облаках…» Девчонкам нравилось. Гольян отдавал должное тонкой иронии слова «палевый», убежденный, что поэт намекал на палево интимной ситуации; не понимал, глупый, лиризма как состояния души и не разбирался в тонкостях цветовой гаммы золотящихся облаков. А потом и Илья потерял язык изысканного восприятия. Возможно, оттого, что его в большом спорте били по голове кулаками и голеностопами. А может, изросся.

Вся эта переписка, конечно, в никуда, но… Но стало легко дышать! Впервые за последние дни. Вроде бы у него появилось азартное дело.

Лишь бы не мужик сидел там – за улыбкой. Не может быть, чтобы он так писал гад. Письмо пахло женщиной.

Он хотел, чтобы это было правдой. Ливия. Пески. Загадочный офицер NASA, выполняющий какую-то таинственную миссию в этих песках. Бомбы и тот страх, который стоит в ее глазах там – под бомбами и выстрелами загадочных повстанцев.

Воюют ли там сейчас? Там везде воюют…

И эти глаза здесь – чистые, небесные… Чемодан с деньгами.

На снимках он был представлен во всей красе – огромный кейс, скорее именно чемодан из серебристого с желтизной металла. С ребрами жесткости по бокам, с обводами створок из нержавейки и с защелкивающимися замками. Пачки с бледно-зелеными купюрами были уложены до самого его верха…

Головокружительным приключением, каких не бывает в жизни, могло обернуться это письмо. Могло, но, увы, не обернется. Где он, и где эта Сирия, и эти жемчугом сияющие зубы за пунцовыми губами.

Но тем не менее!..

– Ах, Светка! Проворонила восемьсот штук баксов. Ешь теперь свои макароны. А мы с Самантой будем сидеть в шезлонгах, держать ноги в тазиках с шампанским и смотреть на розовых фламинго.