Нигилисты

Илья развеселился и был «здоров и здоров» как давно не был. Его захватывала эта история. Еще и «Мой любимый!» – тут же. Просто голова кругом.

Письмо само собой вытекало из-под его пальцев. Оставшись один, без жены, ушедшей с желтым чешским чемоданом в руках, он испытал печаль и приступы поэтического напряжения, требовавшего и вот теперь находившего выход.

Милая Samantha!

Получил ваше большое поэтическое письмо, где вы меня несколько огорчаете неопределенностью времени нашей встречи.

Вы продолжаете очаровывать меня своей красотой и своими нежными словами. Я под гипнозом. Очень ценю ваши письма, потому что вокруг тоска такая, хоть бей всех подряд. Не то что бы «бей», но одно дело – желтые пески, и другое – желтая тоска. Вы это совсем новое, яркое и не такое унылое и серое, как жизнь вокруг.

Ваше письмо фантастично. Но как вы себе представляете доставку груза на мой адрес? Как я могу ответить кому-то, что не знаю, что в нем? Меня начнут пытать. Мучить. Ради вас я готов терпеть, но хотел бы дожить до того момента, когда увижу вас и деньги.

Мне хочется узнать, как вы меня выбрали?

Данные я могу сообщить. Но что потом? Мне привезут посылку прямо к дому? И как скоро вы за ней приедете? Неужели вы думаете, что в нашей стране никто не обратит внимания на дипломатический груз, полученный обычным человеком? Мне затащат в подъезд чемодан с надписью «диппочта», а вокруг решат, что брынзу привезли? Скажут – бомбу. И скажут, что я шпион.

Чемодан еще будут нести, а уж за мной приедут компетентные органы. «Органы» – это не сердце, легкие или почки, а группы людей, работающих на государство, и стремящихся, работая на него, обеспечить свое личное благосостояние, отбивая оппонентам как раз легкие и почки. Происходит противостояние органов: компетентных и внутренних человеческих.

Да и брынзу нам ввозить нельзя. Наказываем буржуев, не едим ничего путного.

Я хочу вам помочь. Хочу общаться с вами. Хочу верить, что вы не фейк, а реальный человек. А если это не так, то хотел бы узнать – зачем все это? Хотелось бы и в этом случае не менее интересной истории. Хотя потерять такую красивую девушку из числа друзей я не хочу.

Будем считать что вы – это вы. Вам – мое восхищение и обожание.

Не уверен, что электронный переводчик все доносит до вас адекватно, но история продолжается. Целую вас. Удачи.

Данных мне своих не жалко, я на секретных объектах не работаю, пиво с государственными людьми не пью: Илья Алексеевич ……., род занятий – …….

Адрес – на ближайший месяц. Он может измениться.

Почему бы не встретить груз в специальном месте? Или это уже другая история?

Все это очень занятно. Вас – на фото – я еще раз целую! И чувствую на губах вашу кожу. И песчинки на ваших, обдуваемых ливийскими ветрами губах…

Он расписался. Хотелось плести и плести наивные и прекрасные слова. А они бы входили в сердце выдуманной Саманты и таяли, опаивая ее сладким ядом. И у нее бы кружилась голова.

В тот момент Илья менее всего предполагал, во что выльются его романтические рулады. Он разгонял скуку, грубость и глупость будней, меж тем события развивались стремительно.

Вначале он на скорую руку пообщался с двумя дамами, написавшими ему в Messendger. Одна была филиппинка из Кагьян-де-оро, лет тридцати пяти, по-азиатски моложавая и стройная (особенно стан: талия подтянута и гибка), любившая бесконечные сэлфи и разговоры в стиле: «hi. how are you doing?» – «my business is beautiful»… Как правило, дальше этого – как дела? – дела прекрасны – они мало заходили. Потому что переводчик был слабоват и не принимал сложных конструкций мысли. Поначалу Илья что-то пытался ей рассказать о том, где он живет, что у него есть жена и что он ремонтирует автомобили. Но получил ответ «извините, сэр, я не знала, что ты бедный…» и перешел к лаконичному стилю общения. Все опять покатилось ясно и солнечно: «hi. how are you doing?» – «my business is beautiful»…

Вот и сейчас, посмотрев на то, как Jeanelyn в коротеньких шортиках, вывернув таз на 30-35 градусов от оси позвоночника (вообще-то Гольян в тренде!), показывает пенную синь океана за спиной, написал: «Jeanelyn…» Стер и по-русски: «Женя! Ножки у тебя прелестные, как у кузнечика!» Он немного врал, потому как ножки и, правда, были хорошенькие, но талия у филиппинок, сколько он мог видеть по «Жене» и иным ее подругам, косвенно участвующим в их переписке в качестве иллюстраций природы Филиппин, расположена низко. И потому как длина ног, это все-таки дело пропорции, а не сантиметров, то… Но пусть порадуется, к тому же, в переводе будет свой набор терминов и сравнений, и она все равно ничего не поймет. Хорошо, если останутся хотя бы сами «ноги». А какой уж там кузнечик… Так что о Jeanelyn пока можно забыть, ожидая очередных извинений в том, что он бедный.

А вот бедный – бедный… А сейчас как станет богатым!

Что до второго письма, то оно было от земной девушки Ани Климовой, жившей с Ильей в одном городе и рассчитывавшей на переписку с ним.