Нигилисты

Петрович спрашивал. Так и познакомились поближе.

– Да, Илья, гарная дивчина, – оценил Петрович Саманту. – Что у тебя с ней?

Илья на секунду запнулся. Все же Петрович мент бывший, и вообще в таком деле лишние уши…

– Да ничего. Переписываться хочет.

– Ну, как знаешь.

Все сразу он понял, но видел, что Илья говорить правду пока не желает. У правды (не вдаваясь в изотерику) свое время и свое свойство: ее должны знать либо все, либо один. А без этого начинаются проблемы.

– Ты ее пробить как-то можешь? А то не приведи бог сидит какой-нибудь говнюк и льет мне сало в уши.

– Можно, давай-ка сюда… – Петрович выбрал самый яркий и открытый снимок Саманты и запустил его к себе в комп.

Оглушительно гавкнула собака.

Илья вздрогнул от неожиданности.

– Где это у тебя?

– Здесь.

Петрович показывал на компьютер. Он был явно смущен.

– Зачем?

Петрович развел руки в стороны, недоумеваю, мол, и извиняюсь за гавканье, но:

– Выходит так, что защищен твой снимочек. Очень хорошо защищен.

– А громко так – зачем?

– Так вышло.

Почему, в самом деле, такое оглушительное предупреждение и почему Петрович тоже вздрогнул?

Не ждал такого баса.

– Все? – Спросил Петрович. – Больше ничего?

– Все.

– Тогда по бокалу?

Илья вздохнул.

– По бокалу?.. А сейчас не можешь глянуть?

– Нет, дело одно закончить надо. Тут, видишь, еще защита…

– Дааа, от тебя защитишься.

– А вот завтра я свободный весь день, так что… Или так прям тебе горит?

– Нет.

– Ну, вот. По бокалу?

– А на бокалы есть время?

– Это святое. Освежить организм.

Почему-то он не хотел заниматься Самантой прямо сейчас.

Пошли на кухню. На столе появилась рыба, сыр хвостами, колбаса сухая…

– Ночь же уже…

– А тебе что, к восьми на работу? – Скептически оценил его заботу о «ночи» Петрович.

– Ну, а если и так?

– А если и так, то все равно – еще не глухая ночь, выспишься. Кроме того, у вас в гараже трубы прорвало, еще дня на три простоя… А что вы будете с тем «Фордом» делать? Весь кипятком залило…

– А ты откуда знаешь?

– Я все в этом городе знаю, – Петрович разливал темное пиво из «трешки», – свеженькое… собака… Пьешь Ирландский Эль?

– Собираюсь бросить.

– Ну вот, пока не собрался – давай…

Пена поднималась по верхней губе к самому носу. Илья сдувал ее. Петрович смачно облизнул.

Может, рассказать ему все? Вон какой дошлый. Сразу все расколет, разложит. Посмеемся вместе.

Но Илье не хотелось смеяться. Хотелось, чтобы привезли чемодан. Главное, чтобы девушка приехала! И вообще – как оно там все пойдет?

В голову под пиво пришла мысль:

– Петрович, ты завтра совсем свободный или как?

– Совсем.

Вот что значит культурный человек. Его спросили, он ответил. Не стал юлить, юзить… Дымит только, как паровоз.

Петрович, подтверждая мысль о том, что он «дошлый» и все сразу схватывает и понимает, тут же подсел ближе к плите и включил вытяжку. Пустил струю дыма в вихрь воздуха и спросил:

– А тебе зачем мой свободный день?

– Не день… – Илья не знал, с чего начать… – Тут такое дело. Какой-то мужик трется возле меня. А, может, и несколько. Одинаковые какие-то.

– Родня Исмаила?

Ну вот, все знает, все помнит.

– Нет. Не похоже… Мутный какой-то. Странный. И разговаривает ненормально. И одет как-то… В парке по утрам вижу его все время. Последние дни.

– Какие последние? Пять дней? Месяц?..

– Какой месяц! Дня три. Как письмо от Саманты пришло, так и он нарисовался. Или нет – за день до того.

– Посмотрим.

– Где?

– Не твоя печаль. Ты главное, живи, как живешь. У тебя завтра что?

– Все – то же.

– Утром во сколько встаешь.

– В шесть.

– Во не спится дураку… И куда ты – в шесть?

– В парк иду бегать.

– Ну, иди.

– Пойду.

– Да нет, ты тогда сейчас иди – спи. А пиво завтра вечерком допьем.

Но «вечерок» пошел своим порядком. Пиво они не допили. Оно выкипело.

6.

Выйдя из ванной голый, дымящийся после душа (он любил мыться в кипятке), с полотенцем на шее, Илья мельком глянул на себя в зеркало, и не увидел ничего нового: такой же рослый, «твердый», с жестковатым лицом. Жесткость уходила, как только он начинал улыбаться. Но улыбался Илья редко. Женщин это манило, но настораживало. Так было всегда. Почему же после ухода Светки, в его жизни, так или иначе, в течение двух дней обозначилось сразу три женщины? Или так чутко устроена природа, которая, как известно, не терпит пустоты?

В парке кроме собак и их хозяев он сегодня не видел никого. Ничего подозрительного. Зря, видать, Петровича напрягал.

Заварил свежего чаю, и пока тот взбухал и распаривался, даже через крышку разливая терпкий горьковатый аромат, пошел к компьютеру, растирая на ходу кожу полотенцем, чувствуя приятное ощущение силы во всем теле.

Последнего вчерашнего письма в почте не было. Как так? Куда оно могло исчезнуть? Он ничего не удалял. Неужели Петрович стер? Но он только фотографию сбрасывал…

Но мог он залезть в почту? Мог. Сразу было ясно, что Петрович не поверил ни единому слову Ильи о том, что Саманта просто друг по переписке.