Ника, Эрн и осколки кружев (СИ)

— Терпи теперь, раз уж ввязалась, — он зевнул громко и заразительно, а затем ещё раз и ещё. Казалось, мужчине было всё равно, что Моника не слышит его и не понимает слов. — Отголоски долгие обычно, как раз к утру закончатся. А там и подмога придёт, если я всё верно сделал.

Глава 13

Кайдо то и дело поглядывал в окно, прислушиваясь к чему-то, разминал затёкшие за бессонную ночь мышцы и кривил губы, отчего шрам на его лице казался безобразной ломаной линией. Ника даже задумалась, а не привиделось ли ей вчера, что этот застарелый свидетель предательства на щеке наёмника растворился будто его и не было. Эта мысль заставила девушку в который раз покраснеть — надо же было предстать в таком виде перед наставником. Нервный приступ схлынул под утро, а Моника обнаружила себя в объятиях Кайдо, который крепко прижимал её к своему боку.

Обязательная утренняя гимнастика разогнала смущение и дрожь в теле, но Ника до сих пор вздрагивала, вспоминая окончание ночи. Тот убитый перевёртыш ещё долго будет сниться ей в кошмарах, а уж равнодушие Кайдо, который вместо разговора заставил Монику учиться дышать, и вовсе казалось совершенно неуместным. «Учись дышать животом, не делай рваных вдохов, — только и ответил он на вопрос о вчерашнем происшествии. — Концентрация и умение сохранять твёрдость духа не менее важны, чем искусство махать шпагой или колоть кинжалом».

И Ника дышала, растягивала мышцы, тянулась к носкам и выкручивала спину, как артисты на ярмарке, только мысли её были далеки от спокойствия. Очередной вопрос снова остался без ответа, Кайдо закончил свою разминку и занял пост у окна, пока Моника изображала теневой шаг и косилась на полки, забитые снедью — на них помимо мешочков с крупами стояли точь-в-точь такие же стеклянные фигурки, как в лавке Иге, и вряд ли причина тому страсть к уюту у пожилой наёмницы.

— Я сейчас просто вслух подумаю, для того чтобы по полочкам разложить всё, — нарушил тишину Кайдо, отогнув край шторы и присмотревшись к пустынной улице. — Ты можешь поправить меня, если ошибаюсь, а можешь и промолчать.

Моника кивнула, не совсем понимая, чего от неё хочет мужчина. Потом поняла, что он не заметил её кивка и откашлялась — горло саднило после вчерашнего представления, в котором она оказалась солистом. Прижав руки к алеющим от стыда щекам, девушка подтвердила вслух, что готова не только послушать, но и ответить на вопросы.

— Магия меняется, это даже слепой заметит, вместе с ней меняются маги, перевёртыши и бизары. Братец твой правильные вещи сказал про разломы и границу между странами, да вот толку от той правды, когда у власти теперь перевёртыши, которые никак насытится не могут? Десять лет назад по столице не гуляли маги в ошейниках, будто ручные собачки или подкормыши на побегушках, — Кайдо говорил негромко, короткими рублеными фразами.

В его голосе не было ни злости, ни радости — лишь недоумение или, скорее, отчуждение, словно он действительно просто рассуждал вслух, а не делился мыслями с Никой. Девушка села на лавку и посмотрела вслед за наставником в окно, которое не заметила ночью. Картина за ним не менялась: узкая безлюдная улочка, по которой вряд ли кто-то стал бы гулять, пусть даже и днём — она была словно разделительной полосой между домами, ни единой двери не вело на неё, да и окна в большинстве своём отсутствовали.

Чтобы хоть чем-то занять себя и отвлечься от мыслей о вчерашнем происшествии, Моника принялась расставлять на столе завтрак, приготовленный Кайдо: полоски вяленого мяса, которые наёмник потушил с вялеными же овощами и специями, около десятка отваренных яиц и крупнонарезанные свежие овощи. Задавать вопросы, откуда всё это добро в тайной квартире Лиги и кто пополняет запасы, девушка благоразумно не стала — иной раз лучше не знать всех подробностей.

— Так вот, к чему я веду, около полугода назад на окраине Мисольи случилось кое-что, — продолжил мужчина, не обратив внимания на старания Моники. — В старом заброшенном доме, который когда-то принадлежал местечковому представителю власти, разгулялась магия. Да не простая, а переработанная бизаром. Говорят, всю округу тряхнуло, половина домов, из тех, что рядом стояли, в труху рассыпалась, — Кайдо обернулся к Нике, заметил расставленные тарелки, одобрительно кивнул и прищурился. — Я потому и сунулся тогда в Мисолью, чтобы понять, кто осмелился заявиться в дом перевёртыша и устроить там такой погром.

— А кому конкретно этот дом принадлежал, ты случайно не знаешь? — тихо спросила Моника, отворачиваясь от пристального взгляда наёмника. Не мог же он узнать, что именно она на пару со своим женихом устроила этот самый погром?

— Случайно знаю. Древних родов в Рилантии не так уж много, а род Кревено был одним из самых старых. Постепенно зачах и разорился, — мужчина снова всмотрелся в окно, делая вид, будто не заметил, как побледнела его ученица. — Последняя из рода Кревено, девица Эмелина, вышла замуж и покинула Рилантию лет тридцать-сорок назад.