Ника

— Зато вкуснее твоих щей не найдешь, — ласково пробасил Алексей Венков и, встретив благодарный взгляд девушки, внушительно добавил: — На правительственных обедах не стыдно подать.

— А ты бывал на таких обедах? — серьезно спросил Славка и, услышав отрицательный ответ, сам ответил: — Станут там щи хлебать! Там едят суп из черепахи либо из акулы.

— Фу! Гадость!

— Ко всякой еде привычка.

Тут девушки загалдели:

— К лягушкам привыкни-ка!

— Плетешь не знай что!

— Выдумщик!

Когда девушки остыли и угомонились, Славка сплюнул.

— Темнота! Деревня! Алексей, хоть ты скажи им.

Девушки метнули взгляды на Алексея.

— Все дело в привычке, — сказал Алексей. — Мы едим свинину, мусульмане не едят. Пленные японцы плевались от наших щей-борщей, а потом привыкли. Я читал об этом.

— Лиза, Лиза! — закричал Славка, часто мигая и размахивая длинными руками. — Свари Алексею лягушатины. Пусть полакомится.

— Не умею. Вот кабы учиться послали. А какая повариха без специального образования!

— Раньше жили в деревне безо всяких специальностей, — задумчиво произнес Славка, вонзая лопату в землю. — А теперь нельзя. Не пойдет дело.

Никто ему не ответил, и он не знал почему. То ли надоело говорить, то ли потому, что все были согласны с ним.

Звякали лопаты о камни, с шелестом осыпалась с вала набрасываемая земля, шумно дышали работающие землекопы.

* * *

В середине июня уборочные машины были отремонтированы, проверены и поставлены на площади перед мастерской. Управились и с подготовкой автомобилей.

Каждый день заведующий гаражом проводил практические занятия с молодыми водителями, готовя их к экзамену. До приезда автоинспектора оставалось несколько дней, и, чтобы наездить положенные часы, курсанты с утра до вечера колесили по проселочным дорогам и по тракту на Сенную. Заодно исправляли размытые ручьями участки полевых дорог.

Сидевший за рулем Славка нажал на педаль газа, и машина вылетела на пригорок.

— Слышишь, жареным пахнет! Сцепление горит.

Догадавшись, в чем дело, Славка переключился на пониженную передачу. Запах гари пропал.

— Машину надо чувствовать, — уже спокойно объяснял опытный Жбанов. — Когда мотору тяжело, когда легко. Сейчас под уклон дорога. Накатом веди, экономь горючее.

Веснушчатое лицо Славки от напряжения покрылось мелкими капельками пота и казалось рябым, немигающие глаза смотрели на дорогу.

— Не надо волноваться, спокойнее. И смотри за всем. Угадывай намерения пешеходов, характер водителей… Ухарь, пьяный или неопытный ведет… Все надо охватывать взглядом… Тормоз!.. Вторую!..

Едва успел Славка затормозить и переключить передачу, как перед самой машиной появился ухаб.

— Стоп!.. Как надо останавливаться? А? На обочине… То-то!

Из кузова вылезли практиканты, среди них Алексей Венков и Прошка.

— За лопаты!

Без лишних слов принялись закидывать землей ухаб.

Ночью прошел дождь, и теперь все было влажно, все блестело, небо сияло чистотой, солнце пригревало, и над колосившимися хлебами дрожал розовато-синий воздух. За лиловыми далями, за синим лесом угадывалась Волга.

Алексей одним взглядом охватил поля, дубравы на холмах, серое пятно Усовки в низине у Волги. Его умиляла тишина над зеленым разливом хлебов, покой над всем этим обширным миром, простиравшимся во все стороны, насколько видели глаза. И он понял, что полюбит эти поля, эти кривые тропки, протоптанные неведомыми ногами, холмы с низкорослыми дубками, дикие овраги с ручьями и волчьими ямами — всю эту неброскую природу, милую своей необжитостью.

— Красива российская земля! — сказал он.

— Наши места такие, что к ним сердцем прилипаешь. — Карие глаза Прошки просияли.

— Руки бы по-настоящему к ней приложить. Зацвела бы.

— Ох, как зацвела бы! — мечтательно согласился Прошка.

— Через десять, двадцать, пятьдесят лет люди будут жить не так, как живем мы. Наверное, они будут жить лучше, не думать об атомной войне, ценить человека не по национальности, не по дедушкам и бабушкам, не по родителям… Человек будет цениться сам по себе. Как ценится жемчужина, а не раковина, породившая ее.

— Готово, — прервал речь Алексея Прошка, бросая лопату в кузов.

— Чья очередь рулить? — спросил Жбанов.

— Дай я, — ответил Прошка.

— Не пойму, зачем на водителя учишься? Ты же на трактор сядешь, — сказал Алексей.

— Для интересу, — куражась, ответил инвалид. — Вот сколочу нужную кучку денег и куплю автомашину. А права мои водительские довоенные устарели, надо новые получить.

— Зачем тебе автомашина?

Прошка вскинулся на Алексея.

— Ты рассуждаешь, как моя баба. Зачем, говорит, расходоваться на машину? И для чего она тебе? Для прогулок. А много ли у нас этих прогулок-то?.. И пойдет чесать меня безо всякой пощады.

— Она права, Прохор. Машина нужна для того, чтобы на ней ездить. А много ли тебе приходится ездить? Многие у нас в селе имеют мотоциклы. У иного детишки голопузые, а он мотоцикл купил. Зачем, для чего? Вечером иной раз съездит на Сенную пива попить, вот и все.

— Это разве плохо? Понимаешь ты, для души нужно. Хоть раз в год проехаться — и то удовольствие. Посмотришь, как десять мотоциклов один за другим на Сенную шпарят… Красота!..