Ника

— Слова-то какие! — прошептала Ника. — Ра-ба божья!.. А то еще говорят: «раб науки», «раб искусства», раб… раб… раб!.. Чепуха какая!.. Нет! Не буду я ничьей рабыней — ни науки, ни бога, ни рабыней любви!..

В этот день, как никогда прежде, она много думала о жизни, о себе, о людях. Перед глазами стояли родители, односельчане, школьные товарищи. Наконец, мысли ее сосредоточились на Владимире и Алексее. Владимир влек и пугал ее. А Алексей?.. Тут она путалась и не могла разобраться. Чувствовала, что Алексей будто бы и нужен ей, но в то же время он отталкивал ее рассудочностью, напичканным в него чужим так, что его, Алексеево, завалено и не пробивается наружу. «А может, я ошибаюсь, может, таким и должен быть передовой парень нашего времени? Таких в газетах хвалят, а читать про них скучно».

28

Февраль был пуржистый. По нескольку дней подряд дул порывистый ветер, поднимал сухой снег, наметал сугробы, завывал и свистел в голых деревьях, под застрехами, в печных трубах. В белесой колючей заверти потонула Усовка, с размытыми в снежной мгле призрачными домами, которые, казалось, вот-вот сдует пурга, точно картонные. И в январе шумели метели, но таких, какие принес февраль, не было.

Случалось, ветер угомонялся, мело только понизу, и тогда в поле выползали гусеничные тракторы, волокли за собой снегопахи, большие деревянные треугольники, оставлявшие после себя широченные борозды и навороченные валы сахарного снега. Пурга разгуливалась снова, и на валы наметало принесенный откуда-то ветром снег.

К концу месяца бураны прекратились. Чаще всплывало в зыбком мутном небе оранжевое солнце, заметно удлинились, посветлели дни.

По дороге до шоссе прошлись снегопахи, и колхозные шоферы пригнали с железной дороги два новых грузовика. С нетерпением ждали новые тракторы.

Осенью Николай Семенович мечтал о зиме, когда сможет заняться прерванной работой над докторской диссертацией. Но колхозные дела и заботы не оставляли ему для этого ни сил, ни времени. С сожалением оставил он мысль о диссертации до будущей зимы, надеясь, что в наступившем году все пойдет на лад, и ему станет полегче.

Распределение доходов прошлого года улучшило положение колхозников, они охотнее стали работать. Сравнивая два месяца этого года с тем же временем прошлого года, Венков отметил, что трудодней стало больше. А что кроется за этими трудоднями, что сработано — узна́ется только поздней осенью. Мерилом всему будет урожай хлеба, овощей, приплод и нагул скота, молоко, яйца, шерсть. Тогда и видно будет, к чему приведет рост трудодней — к подорожанию их или к удешевлению.

На совместном заседании правления и партийного бюро долго говорили о том, как израсходовать образовавшийся денежный «котел». Решено было купить три трактора, четыре грузовика, пять сеялок. Надо бы больше, но не дали нарядов. Наметили построить гаражи, водопровод, детский сад и ясли, два жилых дома на две семьи каждый. Опять были собрания в бригадах, где говорили, как хозяйствовать в новом году, что строить. Завод-шеф должен построить коровник и начал завозить материалы.

Все это веселило, бодрило Николая Семеновича, убежденного в том, что лучше всего люди верят делам.

Заботило его, где взять людей, чьими руками все сделать. Написал он в свой сельскохозяйственный институт, просил прислать отряд строителей из числа студентов, уже работавших в каникулы на строительстве целинных совхозов. Нужны каменщики, плотники, штукатуры, кровельщики, сантехники… Обещали прислать.

Пустырей на месте прежних домов было немало; выбрали поближе к Волге для обоих домов рядом, чтобы удобнее строить, не перетаскиваться.

Много споров было о том, какие строить дома.

— Четырехэтажный, городской, — предлагал Перепелкин, тыча в газету на фотографию. — Вон в Грузии, в Средней Азии строят.

— Одноэтажные и на каждую семью — дом, — говорил Филатов.

С ним соглашался Варнаков.

— Сельский житель привык жить в своем доме… чтобы все тут было: и хлев, и курятник, и огород, и садик.

Сторонников у Перепелкина не оказалось, зато их много нашлось у Филатова и Варнакова.

Трудно пришлось Венкову. Отстаивая проект двухэтажного дома на две семьи, он приводил такие доводы:

— Это дешевле, чем построить два дома. Каждая квартира будет иметь в первом этаже кухню-столовую, кладовые, а на втором две жилые комнаты. Для каждой квартиры усадебный участок земли, на котором двор, хлев, сарай и при желании огород, сад.

Венков взял верх.

Не простым оказался вопрос — кому жить? Нуждались в жилье специалисты, приехавшие из города. Но колхоз не мог еще строить свои дома. В будущем будут и такие, принадлежащие колхозу дома, а в этом году надо построить их и продать колхозникам, переселенцам из Лапшовки и Андреевки.

Поехал он в эти деревни, повел разговор с механизаторами, у которых дети школьники.

— Построим дом и продадим в собственность тем, кто вселится. А дома их на старом месте колхоз купит и перевезет в Усовку. Может, что и сгодится из них в дело. Кроме того, кто пожелает в этом же году перевезти свой дом в Усовку — перевезем.