Никаких принцев!

— Ясно, — усмехается Ромион. — Это все, на что мой братец способен. Предсказуемо. Что ж, Виола, тогда я скажу за нас двоих: ты лживая дрянь.

Я вздрагиваю. Не от обиды, а от неожиданности: чтобы безукоризненный принц так выражался… Кажется, я его сильно задела. Очень сильно.

Ромион тем временем продолжает:

— Ты играла нашими чувствами, а сама за нашими спинами сговорилась с королевой Изабеллой. Скажи хоть, за что ты нас продала? Надеюсь, это было что-то дорогое, раз уж ты позволила ей тебя проклясть. Или тебя с детства так? А ухажерам король-отец платил, а? Ну да, наверняка. Значит, кто-то из нас должен был это проклятье с тебя снять? Погоди-ка… Ну конечно, Дамиан! Ты же после его поцелуя прибежала ко мне вся в слезах! Не вышло у тебя с братцем, да? Бедняжка!.. — На мгновение в его взгляде пробиваются жгучее сожаление и гнев. Но принц быстро успокаивается и уже невозмутимо повторяет: — Так какова наша цена, Виола?

Мы смотрим друг на друга в упор — и Ромиону очень повезло, что меня держат побеги. Ох, как бы я ему сейчас врезала!.. Ладно, лгала — но… э-э-э… «играла чувствами»? А моими чувствами никто не играл?!

— Ты закончил? Мне уже можно говорить?

— Ну конечно, милая Виола. Мы все — внимание. Дамиан, очнись! Послушай, как наша красавица на этот раз выкручиваться станет.

Дамиан бросает на меня колкий взгляд, и я не выдерживаю:

— Да, я вам лгала! Да, я с вами обоими встречалась… Но по очереди! И вообще — при чем тут королева? Свет клином у тебя, Ромион, на ней сошелся? Нет, молчи! Слушай теперь меня. — Глубокий вздох… Не мямлить! Не оправдываться! — В общем…

Рассказываю. Наконец-то рассказываю все, от начала до конца: от Розалинды, попросившей меня сорвать ей свадьбу, до императора Ульрика, уверенного, что Роз до этого принесла ему клятву, и короля Кремании, утверждающего, что никакой помолвки с принцем Сиерны не было и быть не может.

После того как я заканчиваю, снова наступает тишина. На этот раз задумчивая. Ромион молчит — какое счастье! — и внимательно разглядывает меня: наверное, следил за каждым жестом во время рассказа, за выражением лица, взглядом. Так он поймет, лгу я или нет?

Дамиан, наоборот, закрывает глаза. Наверное, представляет себя где-нибудь в другом месте, подальше от нас. Похоже, он теперь нас обоих ненавидит.

Мне неожиданно неприятна эта мысль. Глупости — ну какая разница, что этот Дамиан чувствует? Его мои чувства не волновали, когда он меня целовал. Почему его чувства должны волновать сейчас меня?

Но волнуют.

— Похоже на правду, — говорит наконец Ромион. — Пожалуй…

— Конечно, похоже! — Я дергаюсь в побегах-цепях от избытка чувств. Стебли в ответ сильнее сжимают мои запястья. — Это и есть правда!

— Да, — задумчиво протягивает Ромион. — Ложь бы ты придумала более складную.

— В смысле?

— Кое-что не сходится. Например, зачем твоей сестре так подставлять тебя, если, как ты утверждаешь, вы ладите. Нет, Виола, это странно: все знают (и даже я слышал), что принцесса Кремании души не чает в своей сводной сестре. Что же, выходит, и это ложь?

— Нет… Нет, Роз бы никогда меня не предала!

— Вот видишь. И все-таки благодаря ей ты здесь. Ты же уверена, что к тебе приходила именно Розалинда? Не кто-то на нее похожий?

— Конечно! Уж Роз-то я узнаю!

— И все-таки, Виола, как же получается, что твоя любящая, заботливая сестра тебя обманула и завела в ловушку?

Я смотрю на Ромиона: он явно собой наслаждается. Умненький, хитрый принц. Удивительно, его как будто совсем не смущает, что он, как и я, скован по рукам и ногам побегами, висит в воздухе и ждет ведьму-охотницу-на-оборотней. Или этот умник уже придумал, как нам (или только ему, с него станется) выбраться?.. Или мне стоит восхититься его самообладанием.

— Виола?

— Я не знаю, Ромион. Ты же у нас самый умный — ты и скажи.

Принц усмехается, снисходительно глядя на меня. И я вдруг понимаю: это же маска. Как и собранность с самоуверенностью. Тоже маска. Под ней принц, быть может, дрожит от страха, но мы этого не увидим. Над нами он будет смеяться, и чем страшнее ему, тем громче и обиднее будет этот смех.

Мне очень жаль Ромиона…

— Получается, что твоя сестра в беде, Виола. Скорее всего, она у королевы Изабеллы. И тогда я Розалинде не завидую: ее величество ненавидит красавиц. Наверняка Розалинде уже подарили вкусное спелое яблочко, и принцесса Кремании спит мертвым сном, — Ромион поднимает голову, ловит мой взгляд и, помедлив, добавляет: — Спроси у королевы, когда она вернется за добычей… то есть за нами. Может, она просто превратила твою сестру в лягушку? Так ведь тоже может случиться.

Я криво улыбаюсь. Да, конечно, лягушка предпочтительнее мертвого сна. Лягушка же, безусловно, живая. И если так, то где мне тогда искать Роз? По всем болотам этого мира? И как узнать? Впрочем, узнать труда не составит: Роз будет той лягушкой, что станет громче всех квакать. И около которой соберется больше всех лягушек-поклонников. Это уж точно.

— Хорошо, — Ромион кивает чему-то своему. — Есть еще одна странность. Погоди-ка…

— Габриэль, — тихо вставляет Дамиан. — Охранный дух.