Никаких ведьм на моем отборе!

Я не видела, на кого он смотрит, но даже это не помешало мне понять. Вивьен. Случайная жертва, которой не повезло оказаться не в том месте не в то время. Вот только…

— Кому пришлось умереть, чтобы ваши тва… крииды вырвались?

— Кому же, а, Арли? — переадресовал демон вопрос. Голос его был столь холодным, что я бы на месте горничной бежала без оглядки, едва он отвернется. — Увы, она более не может покинуть этот город. А спрятаться от инквизиции ни одной ведьме не под силу. Даже странно, что о вас мне не доложили. Впрочем, рано или поздно каждая из вас оказывается в стенах ведомства и готова на все лишь бы их покинуть. Или — никогда в них не оказываться.

Я буквально чувствовала его снисходительный взгляд. И, вкупе с тем, что успела услышать раньше…

— Поэтому ведьмы в Билене пропадали? Из-за вас?

— Расходный материал. Природниц способных на большее, чем вырастить цветок не так много, а уж на изменение живых…

— Но это запрещено! Вмешиваться в природу разумных существ нельзя! — выпалила и поняла, кому и что сказала. Запрещено. Для демона, пошедшего, похоже, против своих же. Иначе как объяснить, почему господин Виктор его так не любит?

— Кем? — весомо уточнил демон, а я… промолчала.

Что я могла ему ответить? Что пересказываю слова своей наставницы, свой болезненный опыт? Едва ли мнение природной ведьмы для него значило хоть сколько-нибудь много. Что подобное вмешательство противоестественно? Демон определенно знал об этом лучше меня: криид и вовсе не должно было существовать в природе, а они плоть от крови его. И я могла сотню раз повторять ему, что одно дело — помочь растению прорасти или быть крепче своих собратьев, и совсем другое — изменять разумных. Хотя именно нашему воздействию живое подчинялось охотнее, словно не ожидало предательства.

И я вспомнила бабочку, вылупившуюся до срока и не способную от рождения поглощать пищу. Я нашла ее утром. Погода внезапно переменилась, и вместо теплой весны на нас обрушилась зима. Снег укрыл набухшие почки, мороз выстудил сарай, а я чуть не наступила на торопыгу, решившую опередить своих братьев и вылупиться, едва миновало десяток теплых солнечных дней.

Она должна была погибнуть. От холода, от неспособности пить нектар первых цветов, от того, что так было предрешено. Но… я была глупа и решительна, верила в свою силу и рискнула вмешаться в ее природу. Дать шанс бабочке прожить больше трех отведенных ей дней, оставить потомство, обмануть жестокую судьбу.

Мой дар был силен, наставница не забывала меня хвалить, и… у меня получилось. Нектара в доме не было, и я изменила ее так, чтобы та могла пить молоко. Бабочка. Молоко. Проявление чужой готовности вскормить свое потомство.

Бабочки живут недолго. Моя прожила всю весну и лето, порхая под потолком комнаты и исправно отпивая из моего стакана с молоком. Осенью же, ближе к зиме… мне повезло, что наставница была дома, когда вылупились порожденные моей глупостью твари. Им уже не требовалось молоко. Они хотели другого. И когда я протянула руку, чтобы те сели на нее, как моя первая измененная подруга, они с радостью полетели мне навстречу. Еще бы они отказались, ведь все, что их интересовало, было во мне, текло по моим венам. А их было много, ведомых одним лишь желанием — утолить свой голод.

Меня передернуло от видения. А вот сталь у моего горла не дрогнула, хоть над ухом задумчиво протянули:

— А вы полны сюрпризов, моя дорогая.

Я предпочла не отвечать. Похвала была сомнительна, как и мой успех. Зима в повязках, в мучениях, от не заживающих ран, была моим сомнительным призом. И мне повезло легко отделаться. И повторять подобное… У любого запрета есть своя печальная история. И огромная радость, если его причины ты узнал на чужих ошибках.

— Ошибки неизбежны на пути к цели, — прокомментировал мои невеселые мысли демон и приказал, замершей было в нерешительности Арли: — Свяжи ей руки и выпусти собачек.

И вот уже мне пришлось почувствовать, каково это, быть не в силах за себя постоять. Впрочем, мое положение было лучше, чем у Жана-Батиста. Взглянув один раз на распростершееся у комода бездыханное тело пса, я избегала туда смотреть. Не хотелось верить, что собака леди Элизабет отправилась на радугу. Каким бы вредным пес ни был, он был верным другом и заслуживал долгой жизни.

— Убей старую ведьму, — раздалось у меня за спиной, и Вивьен с совершенно стеклянным взглядом поднялась. А я поняла: одного глотка оказалось мало. Крииды все еще подчиняли сознание девушки. А может и не только его.

— А мы с вами немного прогуляемся, моя дорогая.

Острие кинжала переместилось ниже и теперь упиралось мне в спину, в районе поясницы. И я пожалела, что фартук остался в лаборатории. Драконью кожу в отличие от ткани так просто было не пробить.

Вход в тайных ход, а вероятнее всего совсем не тайный, а просто мало используемый, находился в гардеробной леди Элизабет. Я было дернулась, попытавшись оглянуться, но бывший инквизитор удержал, напомнив:

— Моя дорогая, не нужно торопиться к праотцам. Поверьте, я и сам вас туда отправлю без промедления, — заверил демон.