Никаких ведьм на моем отборе!

— Не надо, — тихо попросил он. — Я должен убедиться, что ты — настоящая. Реальная, живая, в моих руках. Не кошмар, не мечта — реальность. Моя реальность.

— Твоя… — Я застыла, не делая и попытки освободиться. Опустила обе руки, оперлась на него спиной, давая почувствовать: да, я здесь, с ним рядом. А он… рядом со мной. За спиной, крепко держит в объятиях, порывисто дышит, согревая не одно лишь тело — мою душу, что так долго скучала, не в силах обрести покой.

— Не отпущу, — сорвалось обещание. — Никогда и никуда. А Дамиан отправиться на рудники. И плевать на заслуги.

Я фыркнула. Отчего-то мне вовсе не хотелось думать о герцоге. Пусть он и был причиной моего поспешного отъезда. Он и его «добрый совет»…

— Я удавлю его. Лично.

— Герцог верен своему королю, — не знаю зачем, напомнила я. Не из-за теплых чувств к его светлости, но заботясь о…

— Обо мне?

— О вас, — согласилась я и предприняла попытку подняться, но мне не позволили.

— О тебе, — поправил Георг и, переместив ладони мне на талию, снял с камня, и аккуратно поставил на ноги. Узел на юбке развязался, и подол рухнул вниз, мгновенно промокая до колена и выше.

— Прости, я должен был подумать об этом.

— Об этом — нет. — Я повернулась в кольце его рук, и наши взгляды встретились. Его — виноватый, встревоженный, полный затаенной боли и надежды, и мой. Каким он был — я не знала, но знала каким он стал — недоверчивым, удивленным и очень счастливым, когда Георг коснулся моих губ, когда я зарылась пальцами в его волосы, прижимаясь сильнее, а он углубил поцелуй, беря то, что и так было его. И не по праву короля — по праву любимого, по праву того, кто снился мне по ночам, и кого я не могла отпустить. Ни из своей памяти, ни из своей жизни.

— Я запомню, — хрипло проговорил мужчина, отвлекаясь от меня и прерывая поцелуй. Мой разочарованный стон был ему укором, но он лишь виновато улыбнулся, зарылся пальцами в мои волосы и, не давая отвести взгляд, спросил: — Идем со мной? Куда бы ни лежала дорога, кто бы ни вставал у нас пути… Идем со мной?

У меня перехватило дыхание, так знакомо звучали эти слова. Совсем как в другой, чужой сказке. Той, что была обречена, но ни годы, ни испытания не сломили их…

Георг фыркнул мне на ухо, определенно подслушав мои мысли. А я прикусила губу, чтобы хоть немного вернуть себе здравость рассудка, и спросила тихо. Так, чтобы одни лишь волны слышали:

— Ты меня любишь?

Я боялась спрашивать, боялась услышать уклончивый ответ, боялась, что он отстранится или отведет взгляд. И он знал об этом, чувствовал ли, читал ли мои мысли — это было не так важно. Важным был его резкий кивок и ответ, от которого все внутри оборвалось:

— Да.

Оборвалось и взлетело вверх, не скованное цепями сомнений, обязательств, правил, что я выстраивала, пытаясь отказаться от собственных чувств. Пытаясь объяснить себе, почему мои чувства обречены.

— Я люблю тебя, — прижимая меня к себе, зарываясь носом во влажные от морских брызг волосы, признался мужчина. — Как бы ни пытался этому противостоять, какие бы аргументы ни приводил себе, что бы ни говорил Дамиан, пытаясь достучаться до моего разума… Я не мог ничего этому противопоставить. Я влюбился в ведьму. Столько раз обещал себе, что не повторю проторенного предками пути, но вот я на нем. — Он рассмеялся, а я нехорошо прищурилась. И Георг, словно почувствовав напряжение в моей позе, добавил: — И абсолютно счастлив.

— А совет? Отбор?.. — Последнее слово отозвалось горечью во мне. Ведь король должен был жениться на аристократке. На той, что достойна его положения. Той, что принесет с собой во дворец ни один лишь гримуар и пяток платьев, а торговый договор или десяток рудников… И последней я никак не могла быть.

— Да, договор, рудники… — мечтательно протянул король, глядя тем не менее на мою реакцию. И, заметив, как я перестаю улыбаться, поспешил закончил: — Но обстоятельства непреодолимой силы заставляют меня отказаться от всего этого. — И не дожидаясь, пока я спрошу, пояснил: — Я люблю тебя, Эвильен. Люблю больше, чем любую выгодную невесту, что захочет убить меня после рождения наследника. Люблю больше, чем бездушные камни, какими и так полна казна. Все, что можно получить за деньги, у меня есть. И нет лишь того, чего нельзя купить, но что мне могут подарить.

Он замолчал и взглянул на меня требовательно. Будто я должна была что-то сказать, а я не знала. У меня и так мысли в голове путались от свалившегося на голову счастья, а он еще намеками разговаривает!

— Просто скажи, что любишь меня, — подсказал Георг. — И что пойдешь со мной по любому пути, куда бы он ни привел.

И я сказала. Все, что он хотел. И чего не хотел тоже. И плакала, и смеялась, и уронила короля в воду, а он уронил меня. И нас даже видели вместе. И хорошо, что гордый профиль его величества плохо просматривался в темноте.

Эпилог