Никакого зла [СИ]

— Стража! — рычит Дамиан, отбрасывая вилочку. — В темницу старуху! Казнить! Пытать! Уби…

Сунувшихся было к Виллинде демонологов красиво отбрасывает к стенам.

— А чего ты так испугался, мальчик? — улыбается крёстная. — Старую немощную женщину? Не стоит. Я ухожу. — Она бросает последний взгляд на меня и улыбается. — Пора дать дорогу молодым и позволить им решать самостоятельно.

С руки Дамиана срывается чёрное облако, но поздно — Виллинды уже нет. А вот жавшихся друг другу мальчишек заклятие настигает, и они замирают — камнем.

— Найду — убью! — рычит Дамиан. — Кем она себя возомнила? Старуха…

Я молча закрываю глаза. Виллинда права, нужно всё решить самой, а не просить помощи. И хватит трястись. Всё, уже поздно. Спасти Дамиана я не могу, но сделать то, что правильно…

— Виил? Ты светишься, — замечает вдруг Дамиан. — В чём дело?

— Я хотел…

Меня прерывают — в зал вводят Артура и Ромиона. Оба связанные, оба выглядят неважно, особенно Ромион. Но он пытается улыбнуться, встречаясь со мной взглядом, и от этой улыбки мне только больнее.

— А, отлично! — Дамиан встаёт и широко улыбается. — Начнём же суд!

Если вдуматься, всё здесь идёт по сценарию: заезженному, много раз мною читанному сценарию. Побеждает Властелин — один вариант сценария. Побеждает герой — другой. Властелин обязательно младший в семье, обязательно решит убить старшего брата, обязательно узурпирует трон. Обязательно будет насмехаться над героем. Герой будет бесхитростным и добрым и победит тоже исключительно силой своего добра, а злодей всё равно проиграет, потому что злодеи всегда проигрывают. И этот суд, эти насмешки Дамиана, аплодисменты гостей, смех, выкрики и энтузиазм в ответ очередной, пусть даже и плоской шутки Властелина… И одинокие, спина к спине, беззащитные герой и законный король против всего этого зла…

Это иллюзия, сказочная ложь, в которой мне было уготовано место помощницы и даже имелось какое-то предсказание, которое просчитывало мои действия на десятки шагов вперёд. И согласно которому я даже умру сегодня. Чудесно. Я что, марионетка, игрушка, кукла?!

Я закрываю глаза, сосредотачиваюсь на дыхании, и открываю снова. Тронный зал, злодеи, Ромион и Артур, хохочущий Дамиан, — все кажутся мне картинкой, которая трескается, лопается и вот-вот разобьётся вдребезги. Мне нужно только немножко надавить.

Я сделаю так, как хочу, как должна. А не как это происходит в сказке. Я не фея, я не принцесса, я не добро, я — это я. Быть самой собой — важнее ничего нет…

— Виил, — резко бросает Дамиан, когда я встаю. — Куда ты?

Не отвечая, я выбираюсь из-за стола.

— Виил! — Дамиан отбрасывает хрустальный кубок, и тот со звоном падает на пол, разбивается. — Виил, сядь немедленно! — И бьёт заклинанием. Оно отскакивает от нагревшегося браслета и тает, рассыпается в воздухе мириадами чёрных осколков. Они хрустят у меня под ногами, когда я иду к герою и королю.

— Виола! — шепчет Ромион. — Вернись немедленно!

Артур только молча ловит мой взгляд и протягивает руку. Его цепи обжигают льдом, но я, улыбаюсь, жму его пальцы и тут же отступаю.

— Если это суд, — говорю я, глядя на Дамиана, — то кроме обвинителя должен быть и защитник.

— Ты? — смеётся Властелин. — Ну что ж, это даже может быть весело. Но учти, Виил, потом я тебя всё равно накажу.

Я улыбаюсь ему, и губы Дамиана вздрагивают, будто он собирается ответить на улыбку, но вовремя спохватывается.

— Начнём с начала, — голос Властелина разносится по всему залу, притихшему, наблюдающему. А ведь они уже привыкли считать меня куклой, думаю я. И им теперь странно. Да они и сами куклы. Как те, что танцевали вчера под скрипку Ромиона.

— Начнём, — спокойно повторяю я. — Только ты всё равно ничего не поймёшь. Ты же ущербен, повелитель. Вся твоя магия, вся твоя сила, — всё это так, пшик. Ты не можешь успокоиться, потому что ты неполноценен. И ты можешь сейчас сколько угодно злиться на меня и кричать, и пальцы вот так складывать, да, Дамиан, проклинать меня, но в глубине души ты тоже это чувствуешь. Виллинда говорила, это вечный голод. Или холод, правда, Властелин? Вечное чувство собственной неполноценности, вечное желание, которое не сможет утолить ни одно королевство, ни одна каменная статуя, ни пытки, ни чужая боль. Ты навсегда останешься таким, и болеть будет у тебя, пытать ты станешь себя сам. Давай, возрази мне. Мы же оба знаем, что я говорю правду.

В зале наступает полная, абсолютная тишина. Кажется, никто даже не дышит. Дамиан опускает руку и, не отрывая от меня взгляда, тоже выходит из-за стола.

Артур хватает меня за плечо, задвигает себе за спину, а Ромион заступает Властелину дорогу.

— Брат, не надо…

Дамиан отталкивает его — магией, потому что отбрасывает Ромиона к самым столам. А Артура оттаскивают придворные маги. Я остаюсь один на один с Властелином и, чёрт возьми, чувствую себя великолепно. Его зловещая улыбка, лёд в глазах меня раньше пугали? Ха! Я в кой-то веки делаю хоть что-то правильное. Я это понимаю, ни головой, а сердцем понимаю, что всё так, как надо.

Даже когда Дамиан зловеще говорит: