Никакой другой мужчина

На следующее утро, повинуясь ноющей ностальгии, я попросила Реаль воспроизвести для меня долину Окорпеля. Без особых усилий я преодолела первую гору и прошла между красными озёрами, осторожно ступая на каринию. Во мне гудели воспоминания, живые и тёплые. Не задерживаясь в мшистом тоннеле, я вышла на утёс желаний, где в прошлый раз Алали не позволила мне произнести мою мечту вслух. Знала ли она о том, что я уже тогда любила Эрика? Пыталась ли она предотвратить моё разочарование от встречи с Тиролем?

Я понимала, что нахожусь в Реале, а не на настоящем утёсе желаний, но игра захватила меня до конца. Подойдя к краю, я откашлялась и проверила голос: в этот раз он звучал уверенно и громко. Набрав полные лёгкие воздуха, я нахмурилась и остановилась в нерешительности.

О чём я собираюсь просить?

"Пожалуйста, верни мне Эрика"?

"Сделай так, чтобы Эрик снова меня полюбил"?

Нет, конечно.

— Спасибо тебе, Реаль, спасибо, спасибо, спасибо. Ты стал моим счастьем и моим лучшим другом. Спасибо тебе. Надеюсь, что ты также добр к Эрику Натерро.

Вот и всё. Никаких желаний. А теперь — вперёд, на сам Окорпель! Наслаждаясь каждой минутой. Дегустируя мою собственную фантазию, как дорогое вино. Посмотрим, как смешаются мои иллюзии с задумками богини.

У входа в тоннель стоял Эрик.

Моей первой эмоцией был стыд: неужели Реаль принял мои мысли за высказанное желание? Я не имею права вмешиваться в его мечту.

Мы стояли на утёсе желаний в одинаковых чёрных костюмах и разглядывали друг друга с пристрастием. Всё было почти так же, как и в прошлый раз. Почти. В прошлый раз его глаза были наполнены пониманием и теплом, а в этот раз Эрик казался ледяной глыбой. Одна радость — он меня узнал, и на том спасибо. Может, ему стыдно признаться, что он завёл себе королевский гарем? Нет, Эрик не из тех, кто стыдится своей мечты. Да и потом: Реаль впустил меня в его мир, а значит, Эрик не возражает против того, чтобы я полюбовалась на его мечту, вернее, на все пятьдесят или сорок девять.

Тогда откуда враждебность в его взгляде? Я впитывала каждую чёрточку его лица, каждую морщинку, белые костяшки сжатых кулаков, вызывающий прищур. Я двинулась вперёд, ни на что не надеясь, всего лишь желая побыть рядом.

Эрик отступил на шаг, потерянно шаря глазами по каменной площадке. А вот и он — неловкий взгляд. Бедняга думает, что я потребую любви или обязательств, что я заплачу и обижусь. Зря волнуется. Знаю, что не нужна ему. Его старая мечта оказалась лучше новой, и мне не на что обижаться. Кто знает, сколько времени прошло, пока я плавала в белом бесформии. Да и как мне состязаться с целым гаремом?

Я сделала шаг назад, и Эрик расслабился. Как же это смешно и глупо! Мой скрипучий смех разлетелся по площадке, как порванные бусы. Ни один из нас не отводил взгляда, ни один из нас не уходил.

— Я рад, что ты находишь нашу встречу забавной. — Я не узнала его голос. Так разговаривают с врагом, бросая вызов, а не с женщиной, в тепло которой ты однажды вложил свою душу. Всё-таки я недопустимо романтична, надо с этим бороться.

— А какой должна быть наша встреча? Трагичной? Романтичной? Поверь, я рада, что у тебя всё в порядке.

— Взаимно, Шели, взаимно. Я в восторге от того, что у тебя всё в порядке.

Его усмешка смогла бы заморозить огонь Окорпеля.

Ба! Да он и имя моё запомнил! 2:0 в пользу Эрика.

— Это — Реаль, Эрик, здесь по определению всё в полном порядке, — сухо ответила я. Если он начнёт притворяться, что обижен, то испортит мне все воспоминания. Я направилась к тоннелю, не желая продолжать разговор. Заберусь на Окорпель, искупаюсь в розовом тумане и постараюсь забыть об этой встрече.

Эрик не сдвинулся с места, загораживая вход в тоннель.

— Всё правильно, Шели, умная девочка. Беги скорее, пока не передумала. — Низкий голос отразился неприятной вибрацией в моём теле. — Что же ты замедлила шаг? Иди, Шели, пройди мимо меня. Неужели боишься?

Неприязнь, презрение и что-то ещё… ага, обида. На что?

Проходить так близко к Эрику не хотелось. Люблю я его, понимаете? Люблю так же, как любила в Шиане. Он отпечатался в глубине души, и мне не выцарапать его оттуда, как бы я ни старалась. Ты толком не знаешь, что такое любовь, пока не почувствуешь её под своей кожей. Яд и сладость одновременно. То, что я чувствовала к Тиролю, было острой влюблённостью, сумасшествием юности. Теперь я знаю, что любовь — это совсем другое. Это — Эрик. Целая жизнь, построенная из его рук, тепла и щемящего восторга. Это — радость при виде его счастья.

Но я не хочу, чтобы Эрик знал об этом, не хочу быть нуждающейся и слабой. Не хочу, чтобы его воспоминания окрасились в грязно-серый цвет жалости.

— Боюсь? С чего бы это? — смеюсь я. Мой голос ломается, и я судорожно сглатываю, чтобы не всхлипнуть. Я боюсь Эрика до судорог, до мурашек на коже, потому что всего одно прикосновение может раскрыть мои раны и стереть налёт приятного благополучия, который Реаль старательно нанёс на мою жизнь.