Никакой магии

– Позволю себе заметить, – попытался уменьшить градус дискуссии Виллем Сайк, – что в Адмиралтействе разрабатываются отнюдь не только планы, гм, превентивного удара. Мы также рассматриваем и возможные угрозы…

– О да, – насмешливо фыркнул сэр Невилл. – Например, возможную атаку соединенных воздушных флотов Корреза, Мейнингена и Вальдека. Странно, что в список не добавили Ирридику и Мальсу. И, конечно же, «гипотетический» сценарий завершался выспренним пассажем о том, что мы вот-вот начнем проигрывать воздушную гонку, наше господство в воздухе окажется под угрозой, а как только это случится, стая гиен тут же растерзает одряхлевшего льва.

– А вы, сэр, – на этот раз голос Виллема Сайка был подчеркнуто нейтрален, – полностью исключаете такую возможность?

Королевский Паук ответил не сразу. Прежде он медленно отъехал назад, развернул кресло – так, чтобы оказаться лицом к большой картине. На ней масляно-темная ночь полыхала пушечными залпами, рвалась к багровым облакам языками пламени горящих кораблей, рушилась вниз срубленными мачтами, тонула среди лунных бликов на волнах и бешено скалясь, лезла на чужой борт. Подписи художника на холсте не было, лишь латунные буквы на раме сцепились якорной цепью в название картины: «Бой на лунной дорожке».

– Я, – тяжело произнес сэр Невилл, – в нашем безумнейшем из миров не исключаю полностью даже возможности нашествия демонов с красной луны.

Глава 16 В которой инспектор Грин кувыркается в пыли.

– Мисс Грин, собирайтесь, мы вылетаем. Приказ полковника.

Узнать щеголя-лейтенанта сейчас можно было лишь по голосу. Бесформенный – точнее, повторяющий форму головы – шлем, летные очки на пол-лица и новая, остро воняющая дубильней, кожаная куртка сделали О’Шиннаха старшим братцем Тайлера. Для полноты образа ему оставалось приделать лезвие секиры к деревянному тубусу, качавшемуся на боку лейтенанта в опасной близости от нижнего ряда моих цветочных горшков.

– Да-здравствует-Ее-Величество-королева! – на одном выдохе пискнула я, выпрыгивая из-за стола.

Мой бурный энтузиазм объяснялся очень просто – предыдущий приказ полковника гласил: сидеть в конторе и набираться сил. Меня хватило на день и первый том «Древнейшей истории графства Кутберт в староимперских летописных источниках», а затем я твердо решила: запереть эльфа в каменную клетку «для отдыха» – лучший способ дать ему взбеситься от безделья и зачахнуть от упадка сил. Вдобавок представилась отличная возможность испытать подарок Марилены – летный костюм для «девушек из общества». Один из двух – второй, с его сложной корсетно-жакетно-трехслойно-юбочной конструкцией, по нашему с ней общему мнению, был очень женственным, но с практической точки зрения пригоден лишь для неторопливых полетов с галантным кавалером в безветренную погоду.

– А где сам Кард?

– Он будет ждать нас, – лейтенант протиснулся мимо меня, с грохотом уронил на стол тубус и, не обращая внимания на протестующий возглас, принялся выдвигать ящики один за другим, – на миноносце «Гром».

В тот момент я была слишком возмущена бесцеремонностью человека, чтобы обратить должное внимание на эту фразу. А зря.

Искомая добыча отыскалась в третьем по счету… да, прятать надо глубже или хотя бы тщательно маскировать.

– Полковник выразил уверенность, что вы его забудете.

– Не «забуду», а «оставлю», – запальчиво возразила я. – Мне он совершенно не нужен.

– Прошу прощения, неудачно выразился, – усмехнулся Аллан. – Полковник был уверен, что вы попытаетесь «забыть» пистолет в конторе, и поэтому велел мне специально проконтролировать вашу память.

– Да не возьму я его! И кстати, где ваше оружие? Разве вам не положено таскать хотя бы ножик на завязках?

– Тогда, – проигнорировал мой выпад лейтенант, – вы остаетесь.

В его словах я услышала отчетливый щелчок захлопнувшейся ловушки, вздохнула и запихнула такую изящную, но, увы, слишком узкую куртку поглубже в шкаф. Взамен достала плащ и вступила в безнадежный бой со сбруей плечевой кобуры.

– Что-нибудь еще вы можете сказать?

– Сегодня хорошая погода. – Аллан вытянул шею, глянул в окно, словно желая убедиться в правдивости сказанного. – И, кажется, день Мара Золтанского, являющий собой редкое исключение в стройных рядах аранийских святых праздников – ибо десять без малого веков назад святой Мар не был сожжен, сварен в масле, утоплен в мешке с жерновом и вообще казнен с присущей аранийцам фантазией и разнообразием, а всего-то лишился языка. Что, – с довольной ухмылкой закончил О’Шиннах, – и послужило причиной появления на свет «Жития Пяти Святых», одного из наших выдающихся литературных памятников.

– Преогромное спасибо, сэр, – процедила я, – но древней аранийской историей я за эти три дня пропиталась не хуже мумии. Нет ли у вас новостей хотя бы за последние два-три века?