Никакой власти. Теория и практика анархизма

В завершении своего рассуждения о колонизации де Клер говорит об унижающем человеческое достоинство влиянии культурного империализма и обусловленном им расизме. Отсутствия «теоретических знаний» у коренных народов было достаточно, чтобы «сделать вывод о том, что эти люди неразумны, поскольку они неграмотны»106. По логике колонизаторов, «вооружать народ знаниями» — невыгодно. Зато, единожды сочтя местных жителей неразумными, можно было и впредь относиться к ним как к ресурсам, которыми будут управлять те, кто лучше разбирается в способах повышения производительности. За этим последовали массовые переселения. Подобно тому как сегодня природные парки отдаются под добычу энергоносителей, племя индейцев яки из пустыни Сонора на севере Мексики в массовом порядке было выселено на Юкатан, расположенный примерно в 4 тыс. км к югу, чтобы заниматься там рабским трудом на губительных для организма плантациях конопли. Вызванное колонизацией сопротивление было названо препятствием на пути прогресса и цивилизации, что явилось оправданием тюремных заключений и частых развертываний войск. Ужасы насилия, которые довелось испытать местному населению во имя развития, ярко запечатлены в сборнике новелл «Джунгли» (Jungle Novels) Б. Травена, написанных в 1930-х годах. Тон повествования де Клер более сдержанный, чем у Реклю, но в своих рассуждениях о колонизаторах она обнажает те же самые пороки: «Экономисты… скажут, что эти невежественные люди с их примитивными институтами и методами не смогут развивать сельскохозяйственные ресурсы Мексики и что они должны уступить место тем, кто эти ресурсы будет развивать, что таков закон человеческой эволюции»107.

Образование

Грандиозная цель анархистов — победа над доминированием. Анархизм требует от людей проявления самостоятельности и сотрудничества, готовности выносить суждения и умения слушать других, инициативности, способности делиться благами и поддерживать друг друга в трудные времена. Оппоненты порой обвиняют анархистов в том, что у них оторванные от реальности представления о человеческой добродетели, ссылаясь на их критику доминирования. Аргументы при этом таковы: анархия как принцип — это хорошо, но по своей сути люди алчны, эгоистичны и несговорчивы. Если анархию свести к вере в человеческую добродетель и сравнить с другими подобными культурными традициями, то она легко может показаться чем-то утопичным.

Однако на деле анархисты никогда и не отрицали сложность человеческого поведения; неприятие Бакуниным тезиса о греховности не предполагало, что люди добродетельны «от природы». Кропоткин однажды сказал, что люди нащупали самые важные этические идеи (те, которые касаются прямой зависимости благополучия от сотрудничества), наблюдая за поведением «нечеловеческих видов». Он не упомянул о том, что эти виды узнали взамен о людях (например, то, что стоит держаться подальше от нас), но указал, что качество социальных отношений зависит от развития навыков солидарности и взаимопомощи. Пропагандируя принцип взаимопомощи, Кропоткин пытался опровергнуть общепринятую точку зрения, согласно которой сотрудничество требует дисциплины и послушания. Соглашаясь с идеей Руссо о том, что человек является продуктом своего окружения, он призывал продолжать культурные изменения, направленные на отказ от доминирования, чтобы повысить общее качество жизни. Революция, как ее понимала де Клер, есть «некое масштабное изменение, подрывающее социальные институты: сексуальные, религиозные, политические или экономические»108. В «Поваренной книге анархистов» есть особо любимый ими рецепт подобных изменений — образование.

Под образованием анархисты обычно понимают подход к жизни с опорой на уже устоявшиеся нормы, особое внимание в котором уделяется процессам социализации и нравственного развития, а также получению и накоплению знаний109. Выразив широко распространенную анархистскую точку зрения, Люси Парсонс определила образование как создание «самостоятельно мыслящих индивидов»110. По другую сторону Тихого океана Шифу, наиболее видный китайский деятель анархизма эпохи поздней династии Цин, аналогичным образом отличал «формальное образование» от «образования, преобразующего повседневную жизнь»111. Дистанцируясь от кампаний по пропаганде основ анархизма, проводимых его соратниками, он ратовал за такое образование, которое давало бы людям понимание «причин порочности общества» и способствовало отказу от «ложной морали и коррумпированных систем». Такое глубокое преобразование требовало искоренения «умных людей» и игнорирования авторитетных «учений так называемых мудрецов». Программа Шифу основывалась на неповиновении и антиправительственной деятельности, направленной на восстановление «первозданной красоты человеческой морали»112. «Чтобы наступила революция, мы должны научиться мыслить иначе», — сказал в той же связи Александр Беркман, редактор журнала Blast. Суть его идеи была предельно ясна: