Нихил

Маккензи не понимала и половины слов матери, но чувствовала счастье и истину, скрывающиеся за ними. Как она могла это забыть?

Именно это почувствовала Маккензи с первого же момента, как очнулась в руках Нихила, выносящего её из шахты. Душа девушки знала, что она в безопасности. Почему же она сомневается в нём сейчас, из-за какого-то дурацкого шарика?

— Что случилось, Маккензи? — глубокий голос Нихила заставил её взглянуть в его мягко светящиеся глаза.

— Ничего особенного. Я просто думаю.

— Об этом? — он провёл рукой по талии девушки и сжал её пальцы, все ещё держащие бусину.

— Да.

— Это беспокоит тебя. То, что ты носишь мою бусину? — в его глазах отражалась боль.

— Не так, как ты думаешь, — Мак приподнялась, упираясь в его грудь, зная, что он легко может выдержать её вес.

— Тогда как? — спросил он, его рука крепче обвила её талию, когда девушка задержалась с ответом. — Мне нужно, чтобы ты сказала мне правду, Маккензи, так же, как тебе нужна правда от меня.

— Я знаю. Просто не хочу, чтобы мои мысли причинили тебе боль или вред. Только не тебе, Нихил.

— А ты думаешь, что будет именно так.

— Да. Потому что мои убеждения, мои верования и традиции — не твои и не твоего народа.

— Тогда я изучу их, но я не смогу сделать это, если ты мне о них не расскажешь. Так о чём ты думала?

— Я думала о том, чтобы срезать свою бусину истинной пары, — честно призналась она ему.

— Что?! — взревел Нихил, вскакивая, чуть не сбив девушку с кровати.

— Нихил! — воскликнула Мак, хватаясь за его плечи, почувствовав, что падает. Его руки сразу же поймали её, но взгляд мужчины был опустошенным.

— Ты не хочешь быть моей парой! — боль в голосе мужчины терзала её душу.

— Я сказала не это! — девушка сжала его лицо в ладонях. — Нихил! Позволь мне объяснить!

— Тут нечего объяснять! Только когда пара считает партнера совершенно недостойным, она вырезает бусину из волос.

— Но я имела в виду другое! — закричала она в ответ. — Ты, правда, думаешь, что я считаю тебя недостойным после всего, что мы сделали вместе?

Нихил перестал отстраняться от неё, пытаясь встать с кровати.

— Тогда о чём ты говоришь?

— Я пытаюсь сказать, что мне не нравится, что единственная причина, по которой все принимают меня как твою истинную пару, — это какой-то дурацкий шарик! Что мне не нравится осознавать, что он — единственная причина, почему я сейчас с тобой. Я говорю, что ненавижу тот факт, что ты бы просто оставил меня с Луолом и ушёл, если бы не эта проклятая бусина! — закончила она. По лицу девушки текли слёзы.

— Ты думаешь, я бы оставил тебя… Если бы не моя бусина… — прошептал Нихил.

— Да! — она все ещё кричала на него.

— И тебя это беспокоит… — одним из своих пальцев с грубой кожей Нихил мягко стёр слёзы девушки.

— Конечно, это беспокоит меня! Мне не нужен какой-то чертов шарик, чтобы знать, что я чувствую к тебе. Знать, что я люблю тебя. Я ощущаю это здесь, — Мак коснулась места, где билось её сердце. — И я чувствую это в своей душе. Я знаю, что ты — моя вторая половинка, но ты бы не знал, если…

Нихил оборвал её, перекатывая девушку на спину и заставляя замолчать жестким поцелуем, всё длившимся и длившимся…

— Я никогда бы не оставил тебя, моя Маккензи, — сказал он ей, когда, наконец, отстранился достаточно надолго, чтобы позволить девушке дышать. — Я не мог, с бусиной или без. В тот момент, когда я взял тебя на руки, я почувствовал непонятное удовлетворение. Там были и другие воины, которые могли бы доставить тебя к Луолу. Я должен был позволить им это, оставшись со своим отрядом. Это был мой долг, но мое место… Мое место было с тобой. Только с тобой.

— Это только из-за бусины, — сказала она.

— Я не знал, что она перешла к тебе, Маккензи. Кализианец должен увидеть свою бусину истинной пары на женщине, прежде чем всё поймет. Я же не видел её и не заметил бы, если бы Луол не указал мне на неё перед тем, как закрыть регенератор. Я почувствовал, что ты моя пара, задолго до этого.

— Ты не знал? — спросила она с надеждой.

— Нет, — его губы скользнули по её губам, и мужчина продолжил. — Я признаюсь, что буду вечно благодарен за то, что ты носишь мою бусину, ибо без неё другие попытаются увести тебя. Они никогда не поверят, что такая прекрасная и замечательная женщина как ты, может испытывать ко мне настоящие чувства.

— Ты бы отлупил всех тех, кто был бы достаточно глуп, чтобы попробовать, — сказала она, даря ему игривую улыбку.

— Я захотел бы убить их, Маккензи, — слова Нихила были жесткими и решительными. — Ты моя и только моя.

Мак потянулась, хватая Нихила за косы, разметавшиеся по его плечам. Беспокойные карие глаза девушки взглянули в глаза мужчины.

— Ты действительно убьёшь из-за меня, Нихил? Одного из своих собственных людей? Кализианца?

— Я бы убил самого Императора, если бы он попытался забрать тебя у меня, Маккензи. Кализианец или нет, не имеет значения. Ты — моя. Не из-за бусины, а потому, что ты подтвердила.

Мак почувствовала, что её глаза снова наполнились слезами от того, что Нихил сказал ей правду, но не могла не спросить: