Нихон сёки. Анналы Японии

Весьма показательно в этом смысле сравнение отчетов с японской и с китайской стороны относительно суйской миссии, посланной ко двору Суйко в 608 г. Согласно «Нихон сёки» (Суйко, 16-8-12), в послании императора Ян-ди Суйко именовалась «императрицей» (буквально «дочерью Неба»). Суйская хроника, однако, ничего не говорит об этом послании, зато приводит слова Суйко, якобы сказанные ей послу: «Поскольку мы являемся варварами, живущими уединенно за морем, Мы замкнуты в своих границах, не видим других людей и не ведаем, что такое приличия и справедливость»[85].

Совершенно понятно, что оба сообщения подверглись основательной редакторской обработке: Ян-ди не мог назвать Суйко императрицей, употребив те же самые иероглифы, что и для обозначения китайского императора (это противоречило бы всей традиции геополитической мысли Китая), а Суйко вряд ли характеризовала свою страну таким самоуничижительным образом. Оба источника, однако, соглашаются в том, что такая миссия была действительно послана.

Таким образом, сопоставительный анализ синхронных памятников разных традиций также имеет свои ограничения. Попытаемся поэтому предложить новое направление исследований, которое можно было бы назвать «методом макрокультурной динамики». При этом мы исходили из предположения, что культуроформы обладают значительной степенью инерционности и потому не могут изменяться слишком быстро. В случае же попытки их целенаправленного реформирования местный культурный субстрат будет активно отторгать то, что не будет соответствовать внутренней логике его бытия и саморазвития. Поэтому каждое сообщение относительно того или иного события (явления) следует рассматривать не в качестве статического (изолированного), но динамического (в диахронном ряду информации по той же проблематике). При этом необходимо не только анализировать отдельные письменные памятники, феномены культуры, но попытаться посмотреть на них в их единстве. Поскольку «Нихон сёки» представляет собой продукт государственной идеологии VIII в., то следует рассмотреть его в контексте официальной идеологии VIII в. вообще и посмотреть, как быстро и в каком направлении она трансформировалась. При этом следует учитывать, что мифологическо-летописный свод был не просто некоторой моделью прошлого, но составной частью всеобъемлющего плана по реформированию всей жизни страны, т. е. созданию определенной концепции чаемого будущего.

Японское государство VIII в. (так называемый «период Нара») в современной историографии принято называть «государством, основанном на законах» (рицурё: кокка). И для этого существуют серьезные основания. Фактически провозгласив одной из своих основных целей создание высокоцентрализованного государства (когда всякое движение жизни в любой точке страны находится под неусыпным и безоговорочным контролем из Центра), японская правящая элита обратилась к китайскому опыту государственного строительства. Начало этого процесса, как уже неоднократно подчеркивалось, можно датировать приблизительно серединой VII в., когда были провозглашены указы, нацеленные на создание государственности, отвечающей китайским представлениям (надельное землепользование, строительство постоянной столицы, повсеместное создание сети почтовых дворов и т. д.). При этом мыслилось, что основным «программным» документом станут законодательные своды («Тайхо: рицурё:», 701 г.; «Ёро: рицурё:», 757 г.), в соответствии с письменным словом которых и должна была быть выстроена вся совокупность внутригосударственных отношений. С определенными модификациями эти законодательные своды были смоделированы по китайскому образцу.