Никита ищет море

– Сегодня такая погода хорошая, – проговорила бабушка.

Кузин харкнул, хрюкнул и сказал:

– Да.

Никита решился. Покрепче обхватив Спутника руками, чтобы не было так страшно, он громко выговорил, глядя на Кузина:

– Это я в ваш забор камень кинул.

Кузин харкнул еще раз, с непонимающим видом повертел головой и наконец остановил свой взгляд на Никите.

– А?

– Это я кинул камень в ваш забор! – срывающимся голосом повторил Никита.

– И чего? – спросил Кузин у Никиты.

Никита растерялся.

– Ничего, – тихо проговорил он. – Извините.

Кузин харкнул в третий раз. Возможно, это означало, что извинение Никите даровано. Бабушка побарабанила пальцами по термосу. Спутник смирно сидел в объятиях Никиты и с любопытством разглядывал ползущего по земле лосиного клеща. Когда клещ ему надоел, Спутник тряхнул головой, уткнулся носом в ключицу Никиты и засопел, прикрыв веки.

– Вы знаете, – заговорил Никита, снова поднимая глаза на Кузина. – Вы знаете, собак нельзя бить.

Кузин смотрел на него ничего не выражающим взглядом. На миг Никита ощутил бессилие – как будто он пустое место, до которого никому нет дела, и слова его ничего не значат. Ему пришлось собрать всю свою волю, чтобы продолжить.

– Это нечестно! – сказал он. – Тем более когда собака вас любит. И верит.

Голос задрожал, глаза защипало.

– Да, Никита, – раздался голос бабушки. – Ты совершенно прав.

Она говорила это и пристально глядела на Кузина. Тот, встретив ее взгляд, сощурился и отвел глаза. Сунул руки в карманы, коротко свистнул и пошел прочь. Спутник поставил уши торчком, выпрямился и, высвободившись из рук Никиты, потрусил следом за Кузиным. Они уходили: Кузин – не оборачиваясь, Спутник – поминутно оглядываясь и виляя хвостом. Никита сел прямо на дорогу, в пыль, вытянул ноги и устало посмотрел им вслед.

– Ты хорошо говорил, – сказала бабушка. – Это были слова достойного и храброго человека.

– Спутник все равно ушел, – пробурчал Никита.

– Он так решил, – сказала бабушка. – Но он знает, что ты его любишь. Так что вы еще много раз встретитесь и будете вместе играть, гулять и таскать у меня из холодильника котлеты.

Она открутила крышку термоса.

– Чаю хочешь?

* * *

После Лукова они не повернули ни направо, ни налево, а пошли прямо и вскоре оказались в темной лощине среди высоких суровых елей. Дорога сужалась, истончалась и в конце концов превратилась в худосочную тропу, которая лавировала между ямами и кочками.

– Расскажи что-нибудь, – попросил Никита бабушку.

– Может, лучше бутерброд?

Никита помотал головой.

– Ладно. О чем?

Никита нетерпеливо взмахнул руками.

– Я не могу просто так о чем-нибудь рассказывать, – сказала бабушка.

Наступила тишина. Шуршали шаги по тропинке. В елях кто-то крикнул и умолк. Никита решил, что это птица. Хотя голос был совсем не птичий.

– Давай расскажу про Эн.

– Эн?

– Так говорят, когда не хотят называть имя человека. Эн, буква «эн», означает «Неизвестный».

Никита кивнул. На самом деле он не вполне понял про Эн, но решил, что разберется со временем.

– Это мой друг, – продолжила бабушка. – Он учился на астрономическом факультете университета, я тоже мечтала там учиться.

Она говорила, как будто взбиралась по ступенькам на высокую башню, – еле заметно запинаясь и переводя сбившееся дыхание.

– Я приходила иногда в обсерваторию, мы смотрели в телескоп, он рассказывал мне то, что знал. Мы не то чтобы часто виделись – он много ездил, никогда не сидел на одном месте. У него было несколько прозвищ, и некоторые приятели звали его Охотником. А я придумала ему прозвище Орион, но никогда не произносила этого имени вслух – мне казалось, что я буду выглядеть глупо и смешно, если назову его так, и он сразу поймет, что я его люблю. Мне ни с кем другим не было так весело, как с ним, и когда он возвращался и звонил мне…

Бабушка остановилась и вскинула руки вверх.

– Ба-бах! Ура! Да-да! Я была такая счастливая – как фейерверк! Мчалась к нему бегом.

Ее смуглые щеки горели. Оглядев лощину блестящими глазами, она перевела дух.

– Вот так прошло много лет. Я перестала ездить в город, сидела в деревне как сыч. Эн приезжал ко мне – сперва три раза в год, потом два раза, потом…

– Один раз, – сказал Никита.

– Последний раз он приехал десять лет назад, – продолжила бабушка. – Мы гуляли, ходили на море. На следующий день он уехал, и больше я его не видела.

Никита озадаченно посмотрел на бабушку.

– Он что, умер?

Бабушка пожала плечами.

– А где же он тогда?

Бабушка снова пожала плечами.

– Он мне больше не звонил. Его телефон не отвечал. Его знакомые в городе тоже не знали, куда он подевался. Кто-то говорил, что он уехал в Америку, а кто-то был уверен, что в Австралию.

Бабушка замолчала, пригладила волосы, подергала себя за пальму.

– Так вот почему ты так любишь звезды и телескопы, – с сочувствием произнес Никита.

– Что?

Бабушка остановилась.

– Я, – начала она строго, потрясая перед Никитой пальцем, – всегда любила звезды и телескопы, сама по себе! Эн тут ни при чем. Он появился гораздо позже. Я полюбила звезды раньше, чем научилась читать. В первом классе я уже знала, что хочу быть астрономом!