Никита ищет море

Дом, в котором недавно были мама и папа и в котором их теперь не было, пугал Никиту. В него не хотелось входить. Бабушка оставила Никиту снаружи и вынесла ему пластиковую канистру, в которой завелась зелень, расшатавшийся стул и прожженную прихватку. Канистру надо было отмыть, стул – починить, на прихватку поставить заплатку. Бабушка сообщила, что работа – лучшее средство от тоски. Когда подавленный тоской Никита безропотно выполнил все три задания, бабушка придумала четвертое – помогать ей смазывать дверные петли маслом. Когда они принялись за пятую или шестую дверь, бабушка спросила:

– Никита, зачем ты рассказал Королю про охотника?

Никита ничего не ответил. Бабушка прицелилась и выстрелила машинным маслом в дверную петлю. Густая масляная струйка поползла вниз по косяку. Никита вытер струйку тряпкой.

– Никита, я тогда ночью, на сарае, говорила с тобой о личных вещах, – продолжила бабушка. – Орион – это для меня личное, понимаешь?

Никита оторвал тряпку от косяка и поднес ее к глазам, рассматривая оставшиеся на ней масляные пятна.

– Мне не нравится, когда люди болтают о моей… – бабушка запнулась, подыскивая слово, – о моих тайнах.

– Ты не говорила, что это тайна! – воскликнул Никита, вскидывая голову.

Он был обижен. Он не болтун, он хотел помочь Королю.

– Да, не говорила, – согласилась бабушка. – Но…

Она посмотрела на Никиту, вздохнула и махнула рукой с зажатой в ней бутылочкой. Струя машинного масла вылетела из открытого горлышка бутылки и попала бабушке на майку и комбинезон.

– Ох ты, – протянула бабушка, оглядывая себя.

– Король хороший, – глухо проговорил Никита.

– Конечно, хороший.

– Тогда зачем ты его прогнала? – воскликнул Никита, бросая тряпку под ноги.

– Я… – начала бабушка и умолкла, глядя, как Никита топчет несчастную тряпку. Он бил ее пятками, прыгал на ней, пыхтел и размахивал кулаками.

– Слушай, ну ее, эту дверь, потом доделаем, – деловито заговорила бабушка, проходя мимо прыгающего Никиты на кухню.

Вернувшись через пару минут с термосом и бутербродами, она увидела, что Никита уже выдохся – он стоял, привалившись к стене, и не двигался.

– Идем гулять, – сказала бабушка и ногой откинула тряпку в сторону.

* * *

– Так-то полегче, да? Мне – определенно легче. Иногда надо уходить из дома, иначе можно сойти с ума.

Бабушка говорила, Никита слушал и размышлял, легче ему или нет. Они шагали по дороге, оставив деревню позади. Впереди был поворот к Бобре – Никита помнил это место, вчера они проходили тут с папой, мамой и Олей.

– Я не думаю, что Оля и в самом деле считала тот заболоченный пруд морем, – сказала бабушка, словно прочитав мысли Никиты. – Она была на море давно и забыла дорогу. К пруду вы вышли случайно, а Оля решила, что это то самое «море».

Никита пожал плечами. Может быть, да, а может быть, нет.

– Как вы шли? – спросила бабушка.

– После Бобри направо, – не очень уверенно начал Никита. – А после Лукова, кажется, налево. Дальше не помню. Там была тропинка в лесу. И мы заблудились.

– После Лукова заблудились?

– После, – проговорил Никита. – И до Лукова тоже заблудились.

– После и до? До и после?

– Ага.

– Не повезло, – подтвердила бабушка.

Она критически посмотрела на солнце, которое уже направлялось к западу, оглянулась на деревню, оставшуюся позади, и решительно сказала:

– Вот что. До захода солнца три часа. Я тебя отведу к морю прямо сейчас. Час на дорогу туда, час – на дорогу обратно, час – про запас.

Никита остановился и в изумлении уставился на бабушку.

– А что ж ты вчера нас до моря не довела? – возмущенно воскликнул он.

Бабушка подняла руки в примиряющем жесте.

– Я думала, что Оля справится.

– Ты думала?!

– Если будем стоять тут и спорить, никуда не успеем, – сказала бабушка и первая тронулась с места.

* * *

Между Бобрей и Луковым они встретили путников. Никита догадался, кто они такие, сразу: как только их колеблющиеся в вечернем мареве фигуры появились на холме, он узнал могучие обезьяньи плечи Кузина и покачивающийся из стороны в сторону вопросительный хвост Спутника. Сердце Никиты тяжело забилось и по мере сокращения расстояния между ними билось все громче. Когда Кузин и Спутник подошли настолько, что можно было разглядеть шелуху от семечек на животе Кузина, Никита чуть не задохнулся от собственных сердечных ударов. Спутник, узнав его, бешено завилял хвостом и припустил вперед. Спустя несколько мгновений Никита уже сидел на корточках и обнимал пса, а тот лизал ему уши и тыкался носом в шею. Это было щекотно и приятно, и Никита тихо рассмеялся, хотя тень Кузина, подползающая к ним по дороге, наводила на него страх.

– Здравствуйте! – вежливо поздоровалась бабушка с Кузиным, когда тот подошел. – Доброго вам дня.

– Дбрня, – отозвался Кузин.

Он стоял и, немного покачиваясь, без улыбки оглядывал бабушку и Никиту.

– Домой? – светски осведомилась бабушка.

Кузин что-то пробурчал, махнул рукой назад, в сторону Лукова, а потом мотнул головой вперед, в сторону Бобри. Бабушка понимающе кивнула. Никита, продолжая гладить Спутника и трепать его теплые мягкие уши, осторожно посмотрел на Кузина снизу вверх.