Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы

Министр иностранных дел Громыко пришел к отцу за инструкциями. Отец вначале даже рассмеялся: «Так-таки и отказываются?» Сложившаяся ситуация, казалось, его забавляла. Но он тут же посерьезнел.

— Они правильно рассуждают, — выговорил он то ли себе, то ли Громыко, — следовало предвидеть реакцию. На самом деле обидно получить послом человека, о котором заранее известно, что он не только не пользуется уважением, но и вообще вряд ли сможет связаться с руководством.

Отец сказал, что подумает. Конечно не о том, чтобы оставить Молотова в Москве. Он решил сам поговорить с кем-нибудь из руководителей социалистических стран, попытаться уговорить принять послом Молотова.

Первым делом отец позвонил Новотному в Прагу, отцу казалось, что тот согласится. Недавнее сооружение на холме над Влтавой огромного монумента Сталину свидетельствовало об определенных симпатиях в чехословацком руководстве. Однако Новотный категорически отказал. Пришлось стучать в иные двери. И все без результата. В конце концов отцу с трудом удалось уговорить Цеденбала, в виде личного одолжения. Вскоре пришел агреман на аккредитацию нового советского посла. Так Молотов отправился в Улан-Батор.

В июне 1957 года отец, казалось бы, одержал окончательную победу в Президиуме ЦК, в руководстве у него не осталось ни противников, ни соперников. Казалось бы…

На самом деле в июне 1957 года образовалось совершенно новое соотношение сил. Впервые за многие годы аппарат, а именно из его представителей всегда укомплектовывался Центральный комитет, из статиста превратился в активное действующее лицо, определяющее расстановку сил, в том числе на самом верху, в Президиуме. Без сомнения, и раньше никто, включая Сталина, не мог действовать, не учитывая интересов этой могущественной прослойки. Но тогда сохранялось таинство власти. Сейчас все упростилось. Члены Президиума ЦК, до сего часа окруженные ореолом недостижимости, вдруг спустились в зал, оказались обычными людьми. Их можно поддержать, а можно им и отказать. Так проявился, возможно, один из существеннейших уроков XX съезда. Постепенно матерея, аппарат набирал силу, реальная власть все больше перетекала в среднее звено.

Воистину начиналась эпоха аппарата. Из 1957 года она протянулась к октябрю 64-го и дальше, естественно, вылилась в эпоху расцвета аппаратного правления, которую мы почему-то называем эпохой застоя.

После своего «дебюта» на Ближнем и Среднем Востоке, закончившимся выдворением экспедиционных войск Великобритании и Франции из зоны Суэцкого канала, отец с некоей долей ревности следил за событиями, происходившими в регионе.

Особое отношение у него сложилось к Сирии. По его мнению, режимы в большинстве арабских стран носили ярко выраженный реакционный характер: у власти были либо ставленники колонизаторов, либо местные феодалы. Сирия на их фоне выделялась демократизмом институтов власти, и, что было немаловажным, в стране заметную роль играла легальная коммунистическая партия. Поэтому, когда под флагом борьбы с коммунизмом в соседних Иордании и Турции при участии американцев началось нагнетание антисирийских настроений, отец не мог сохранять нейтралитет. Начался интенсивный и демонстративный обмен визитами, в том числе и военными, переговоры, совещания.

Западным дипломатам отец намекал, что в случае конфликта Советский Союз не останется безучастным. При этом он пояснял, что, в отличие от Суэцкого кризиса, география нам благоприятствует. Турции не следует забывать о своей границе с Советским Союзом. Мы найдем способ помочь друзьям.

На развертывание турецких войск на сирийской границе отец отреагировал решительно. В грузинской газете «Заря Востока» появилось сообщение о вступлении в командование войсками Закавказского военного округа маршала Рокоссовского. Обычно подобные назначения в нашей прессе не афишировались, а назначение на этот конкретный пост военачальника столь высокого ранга, да еще имеющего за плечами богатый опыт прошлой войны, истолковывалось однозначно. Одновременно войска начали перемещаться в направлении турецкой границы. Намек поняли правильно. Вмешательства не последовало. Отец еще раз утвердился в своей правоте: пригрозив, можно добиться многого. Правда, следует знать меру.

Очередное испытание «семерки» 11 июля снова закончилось неудачей. Теперь подвела система управления. Казалось, несчастьям не счесть конца. Устраняли один дефект, тут же появлялся новый.

Я начал опасаться: вдруг она вообще не полетит? У отца тоже поубавилось оптимизма, но он верил в Королева, рассчитывал, что рано или поздно инженеры разберутся, устранят огрехи и все пойдет.