Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы

Специалисты облазили все закоулки заокеанского гиганта, разобрали и заново собрали многочисленные приборы. Выводы их звучали неутешительно, особенно в области автоматики. Самолет был напичкан дистанционными следящими системами ведения огня, массой датчиков. О принципе работы некоторых из них оставалось только догадываться. На наших самолетах о подобной роскоши и не мечтали, мы только-только освоили производство электрических автопилотов и очень гордились своим достижением. А тут… Было от чего приуныть. И что доложить Сталину?

Решили выпустить Туполева, у него работа над новым бомбардировщиком наиболее продвинулась. Самолет получался, в нем использовались последние достижения аэродинамики, моторостроения, все то, что мы имели. А без того, чего не имели, старались обойтись, выкручивались за счет русской смекалки. Предложения авиаконструктора легли на стол Сталина. Аргументы приводились весомые: пока самолет изучат, сделают чертежи, подготовят производство, он неизбежно устареет. Ведь Б-29 эксплуатируется с середины войны. Пройдут годы, и в результате мы получим музейный экспонат. Куда целесообразнее сосредоточиться на проекте нового бомбардировщика, отвечающего требованиям современной воздушной войны. Казалось, с Туполевым невозможно не согласиться, но Сталин рассудил иначе. Последовала раздраженная команда:

— Повторить, не изменяя ни детали.

Сталин стремился избежать даже малейшего риска. И атомная бомба, и ее носитель должны быть точно такими, как их испытали американцы. Это служило гарантией успеха. Атомщики тоже предлагали свой вариант заряда, более мощный и эффективный, но и они получили строгий приказ ни на йоту не отклоняться от добытых разведкой американских чертежей. И уж затем, когда новое оружие будет в руках, придет время заняться его улучшением. Пояснять свой приказ Сталин не считал нужным.

Подготовили обширное постановление правительства. От Политбюро за успех мероприятия отвечал лично Берия. Самолет получил наименование Ту-4.

«Генерала Арнольда» перетащили на Центральный аэродром, разобрали, все детали тщательно упаковали и под охраной развезли по разным уголкам нашей страны. Началась кропотливая работа, ведь сложную техническую систему нельзя скопировать бездумно, механически. Такая копия наверняка не заработает. Требовалось до тонкостей понять принципы, заложенные в основу разработки, а это нелегко. Подчас легче сделать новый прибор, чем понять, как устроена чужая хитроумная игрушка. Нередко для расшифровки загадки требуется более высокая квалификация, чем у самого автора.

«Дэйн Хау» оставили в неприкосновенности как эталон. По нему сверяли каждую деталь: подходит ли, становится ли на место? «Бродягу» передали в ВВС — учить будущих пилотов будущего Ту-4.

Для того чтобы выполнить указание и сделать точную копию, пришлось, без преувеличения, создать новую авиационную промышленность. Американский самолет можно было воспроизвести только по американской технологии. Тут не удавалось выйти из положения за счет, к примеру, использования водопроводных труб для каркаса крыльев, как это сделал Яковлев на своих истребителях в годы войны.

Ту-4 открыл новую страницу в советском самолетостроении. Учредили новые исследовательские институты и конструкторские бюро: по элементам автоматики, новым технологиям и материалам. Пока же специалисты возились с американскими загадками, строили новые заводы, оснащенные на самом, по тем временам, современном уровне. Так что одновременно с Ту-4 родилось советское авиационное приборостроение. На большинстве современных советских самолетов стоят приборы, датчики, электрические машины, ведущие свою родословную от Б-29. Так что сталинское решение можно трактовать и во благо. Если, конечно, не задумываться, во что оно обошлось. Однако, когда Ту-4 появился в войсках, все убедились в правоте Туполева: для современной войны бомбардировщик не годился.

Наша авиация получила носители атомных бомб, как две капли воды похожие на уничтожившие Хиросиму и Нагасаки, но главную задачу так и не решили, территория США оставалась неуязвимой, тогда как на картах американских ВВС нашу страну покрывали окружности, демонстрирующие возможности авиационных баз, рассыпанных по Европе и Азии.

По тем временам отношение отца к секретности, заполонившей всю нашу жизнь, можно назвать весьма либеральным. Даже более того. Конечно, в отношении донесений разведки, докладов послов и других аналогичных документов порядок выдерживался строго, и в них не мог заглянуть никто. То есть что значит не мог? Отец приносил домой толстую коричневую кожаную папку, туго набитую бумагами. Единственным замком служил кожаный язычок, застегивающийся на кнопку. Клал он папку на маленький столик в столовой и только на ночь уносил с собой в спальню. И то не из соображений сохранности, а потому что намеревался кое-что проглядеть на сон грядущий. Никому из домашних и в голову не приходило прикоснуться к папке, только если отец просил принести ее к нему в сад, где он располагался для чтения.