Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы

Американцы двигались осторожными шажками, решили начать с полета по баллистической траектории, так, чтобы только царапнуть заатмосферное неизведанное пространство. Кто знает, что там ожидает человека? Королев исповедовал иные принципы. Он предпочитал брать быка за рога, с первого шага действовал по полной программе. В случае неудачи продолжал атаковать, пока не добьется своего. Сергей Павлович сразу запланировал полет по орбите. Правда, всего на один виток. Он объяснил: выбранная форма космического аппарата — шар — снимает многие проблемы. Главное, отпадает необходимость в управлении при спуске, входе в атмосферу, а ниже, затормозившись, пилот выстрелится катапультой. Дальше они приземлятся на парашютах отдельно — человек и пустой шарик. Королев предпочитал, чтобы человек в управлении кораблем не участвовал. Конечно, если вмешательства пилота не потребуют чрезвычайные обстоятельства. Его осторожность имела под собой достаточно оснований. Никто не знал, что может произойти в невесомости. Тогда всерьез опасались, что из-за резкой смены ощущений «подопытный экземпляр» может сойти с ума. В простенький пульт, установленный в тесной кабине «Востока», заложили разные хитроумные комбинации — только набрав их, щелкая тумблерами, человек мог взять управление на себя. Американцы избрали иную стратегию. У них пилот космического корабля с первого запуска управлял кораблем сам.

Королев подробно доложил отцу о предшествующих полетах. Как и раньше, не все получалось сразу. Особо неудачным оказался эксперимент, когда корабль, изготовившись к возвращению на Землю, развернулся наоборот и тормозные двигатели забросили его на более высокую орбиту. Находившиеся на борту собачки погибли. Королев утверждал, что предусмотрены меры, не допускающие повторения ошибки. Да и человек — не дворняжка, всегда сможет через иллюминатор убедиться в правильной ориентации корабля. Если, конечно, он вообще сможет оценивать обстановку в космосе.

Королев не сомневался — системы отработаны, ракета надежна, все пройдет отлично.

Отец, улыбнувшись, переспросил его: «Неужто существует стопроцентная гарантия?» Сергей Павлович решительно повторил: «Все возможное сделано, — немного помедлил и добавил: — Конечно, неожиданности в таком деле всегда возможны, но пускать человека надо. Пришла пора».

Королев не хотел откладывать и предложил назначить старт человека в космос на середину апреля. Через несколько дней он позвонил отцу и уточнил, они изготовятся к двенадцатому. Отец согласился — в таком деле последнее слово за главным конструктором. Как все, что касалось ракет и спутников, дата держалась в строжайшей тайне. Однако все догадывались, что событие произойдет вот-вот, со дня на день. Наступило томительное ожидание.

Запуск запуском, а жизнь шла своим чередом. В начале апреля, числа 7-го или 9-го, отец отправился отдыхать. Этой весной он решил поехать в Пицунду, под соснами так хорошо дышится весной. Там он намеревался и поработать, подбить дела, до которых не доходили руки в московской суете. На осень намечался очередной съезд партии, следовало подумать о докладе. В общем, дел на отдых набиралось немало.

О запуске отец особенно не задумывался. От него ничего не зависело, о результатах Королев доложит с полигона.

Я оставался в Москве.

12 апреля 1961 года в Москве было солнечно и тепло. Земля практически очистилась от снега, кое-где желтели пуговки цветов мать-и-мачехи.

Не стану пересказывать события того памятного дня.

Они теперь всем известны до мельчайших подробностей. Может быть, только одно. Как рассказывал позднее помощник отца Владимир Лебедев, Королев позвонил в Пицунду сразу после старта, сообщил, что все идет нормально. В тот день отец работал с пресс-группой над предстоящим докладом съезду. Только условно можно назвать работой эти прошедшие в нервном ожидании полтора часа. Отец то и дело поглядывал на телефон. Когда тот наконец снова зазвонил, отец стремительно схватил трубку и, узнав голос Королева, закричал:

— Скажите одно, он жив?

Выслушав ответ, с облегчением откинулся на спинку легкого плетенного из лозы кресла и начал выспрашивать Сергея Павловича о самочувствии пилота, тогда слова «космонавт» еще не придумали.

Я позвонил отцу вечером, после возвращения с работы.

О том, что Гагарин успешно приземлился в саратовских степях, я уже знал во всех подробностях. Эксперимент завершился, Королев праздновал победу. Я искренне радовался за него. Но не более. Никаких ощущений величия происшедшего.

И отцу я звонил не для того, чтобы поздравить его. По вечерам я звонил ему регулярно. Сегодня главной темой разговора, естественно, стал Гагарин, Королев, запуск… В отличие от меня, отец восторгался. Он рассказал некоторые подробности, связанные с приземлением. Вспомнил Малиновского, который предложил в поощрение отважному пилоту досрочно присвоить очередное звание капитана и звание Героя Советского Союза.