Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы

Во время ланча, по словам Феклисова, Скэйли начал нажимать на него, стал угрожать: «Если Москва не уберет ракеты, Пентагон в 48 часов разнесет на Кубе все в клочья, не останется там ни ракет, ни самого Кастро». Возмущенный Фомин (Феклисов) решил в свою очередь пугнуть Скэйли, как он утверждает, без указания Центра, на свой страх и риск.

— А ты не боишься, Джон, что в ответ лавина советских танков и самолетов-штурмовиков не оставит камня на камне от Западного Берлина? — ехидно полюбопытствовал он.

— Ты думаешь, это возможно? — забеспокоился Скэйли.

— А почему бы и нет? У вас военное преимущество здесь, а у нас там, — парировал, не моргнув глазом, Фомин.

На этом полемика закончилась, партнеры молча допили кофе и разошлись: Фомин на доклад к послу Добрынину, а Скэйли — в Белый дом.

Неподалеку проходил еще один ланч. Как рассказывал через 27 лет Георгий Маркович Корниенко, известный советский дипломат, заместитель министра иностранных дел, а в те годы один из сотрудников посольства СССР в США, им в Вашингтоне переданная Роджерсом информация о высадке десанта на Кубе 26 октября показалась то ли подозрительной, то ли просто по инструкции требовалось перепроверять такие серьезные предупреждения. Так ли, иначе ли, но Корниенко поручили попытаться пригласить Роджерса на ланч. Позвонил ему утром, корреспондент оказался на месте и охотно откликнулся на приглашение. Значит, он никуда не улетел и либо вторжение состоится без представителя «Нью-Йорк Геральд Трибюн», либо, что более вероятно, оно отложено, за сегодня-завтра можно еще попытаться что-то сделать.

Роджерс не делал секрета из своей миссии, пока она откладывалась на неопределенный, но весьма короткий срок, возможно на несколько дней. Он не употреблял слово «вторжение», но подчеркивал, что президент хочет убедиться в отсутствии иного решения. Белому дому требовался даже не предлог, а внутренняя уверенность в своей правоте. Одновременно у мира не должно возникнуть сомнения, что мирного выхода из кризиса просто не было.

Корниенко вздохнул с облегчением, значит, еще не война. Он поспешил закончить разговор, следовало не мешкая передать информацию в Москву. На прощание Роджерс подчеркнул, что, по его личному мнению, существует возможность решить вопрос мирно, только не следует затягивать переговоры.

Когда Корниенко вернулся в посольство, в Москве уже наступила ночь.

Послание отца президенту США все еще прорывалось через контакты телетайпов московского телеграфа в Лондон, а в Лондоне становилось в очередь с другими, помеченными «Срочно», посланиями. В порядке поступления их передавали дальше по трансатлантическому подводному кабелю. Отец тем временем ворочался на диване в кремлевском кабинете, сквозь полудрему прислушиваясь к телефонам: не разорвут ли они тишину вестью о беде. Телефон не звонил, и секретарь, привычно бодрствовавший в приемной, не беспокоил сон премьера.

Утро 27 октября отец начал по-обычному, без суеты и спешки. Принял душ, побрился. Позавтракав, принялся за бумаги. Рабочий день еще не наступил, телефоны молчали. Отец буквально впился в сообщения о турецких ракетах, полученные за ночь. Казалось, ими вчера занимались все, и в Америке, и в Европе. Здесь и статья Липмана, и предложения Крайского, и донесения разведки об обсуждении этого вопроса на высшем уровне в Вашингтоне, о консультациях с турками и НАТО. Отец позже говорил мне, что некто из лиц, близких к американским верхам, впрямую намекнул, что в случае поступления из Москвы подобного предложения его встретят благосклонно.

Внимательно прочитав почту, отец немного даже расстроился. Видимо, вчера сдали нервы и он поторопился отправить президенту письмо, исключив из него всяческое упоминание о турецких и итальянских ракетах. Вести из Вашингтона он воспринял как добрый знак, предложение эквивалентного обмена.

По прошествии десятилетий невозможно получить подтверждение, рассматривался ли альтернативный обмен, проводился ли на самом деле такой зондаж с американской стороны. Сегодня все американские участники событий занимают общую позицию — подобные предложения не обсуждались. Я позволю себе усомниться. Уж больно много велось в эти дни разговоров вокруг пресловутых «Юпитеров» и в Исполкоме, и помимо него. Недавно рассекречены магнитофонные записи обсуждений на Исполкоме. Там можно найти свидетельства в пользу обмена. К примеру, тогдашний вице-президент Линдон Джонсон в одном из разговоров, поддерживая предложение отца о выводе ракет с Кубы, посчитал это выгодной сделкой и напомнил, что они «боялись, что он (Хрущев) никогда не предложит этого (обмен кубинских ракет на турецкие), а захочет поторговаться по Берлину». Заместитель госсекретаря Джордж Болл вторил ему: «Мы думали, что если нам удастся выторговать это (вывод ракет. — С. X.) в обмен на Турцию, то мы совершили бы нетрудную и очень выгодную сделку».[92]

Однако при желании в тех же стенограммах можно отыскать и прямо противоположные высказывания. Но… прямых доказательств подготовки американцами таких предложений нет и, по-видимому, не будет.