Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы

Скэйли поразился спокойной реакции государственного секретаря на его сенсационное сообщение. Тем не менее Раек побоялся взять на себя ответственность за окончательное решение. Посадив его в свой лимузин, он повез журналиста к заднему крыльцу Белого дома. На подходе к дверям Овального кабинета их, как назло, засек Пьер Сэлинджер. Он чуть ни с кулаками набросился на Скэйли — только журналистов сегодня не хватало на заседании Исполкома. Но Раек что-то тихо шепнул ему на ухо и, раскрыв дверь, произнес, обращаясь к Скэйли: «Нам сюда».

Скэйли уже не удивлялся, обнаружив, что за дверью его ожидает президент Соединенных Штатов Америки. Он повторил Кеннеди свой рассказ. Президент поручил Скэйли передать советскому представителю, что «на высшем уровне правительства Соединенных Штатов» усматривают в его предложениях реальную основу для переговоров и что представители США и СССР в ООН «могут начать обсуждение изложенных проблем как с У Таном, так и между собой».[93]

На прощание Кеннеди предупредил: ни в коем случае не упоминать его имени, говорить только о правительстве. Ему очень не хотелось, чтобы в Кремле почувствовали, насколько напряглась обстановка в Белом доме.

Фомин и Скэйли встретились, как и условливались, вечером, в 7.35. Скэйли передал ответ слово в слово. Внимательно выслушав, Фомин пообещал немедленно проинформировать Кремль.

Это снова версия, принятая в официальной историографии Карибского кризиса.

На самом деле Скэйли пришел в Белый дом не с предложениями Кремля об урегулировании кризиса, а пересказал президенту страшилку Фомина. Не зря в американской историографии Карибского кризиса так акцентируется Берлинский аспект.

Там, видимо, не на шутку взволновались, потому что около четырех часов Скэйли уже позвонил Фомину в посольство и попросил о новой встрече. Время ее известно точно: 7.35 вечера.[94]

Пришел же на нее Скэйли не с ответом Белого дома, а с четко сформулированным предложением Кеннеди: СССР демонтирует и вывозит с Кубы ракетные установки под контролем ООН; США снимают блокаду с Кубы; США публично берут на себя обязательство не вторгаться на Кубу.

Фомин поинтересовался, кто же это поручил ему предложить такое.

— Высочайшая власть, — напыщенно произнес Скэйли.

— А какая-такая «высочайшая власть»? — гнул свое Фомин.

— Джон Фитцджеральд Кеннеди — президент Соединенных Штатов Америки, — отчеканил Скэйли.

Фомин заверил собеседника, что немедленно передаст все в Москву.

Не правда ли, звучит куда убедительнее, чем официальная история? Однако когда в 1989 году на московской конференции, посвященной Карибскому кризису, Феклисов рассказал, как было, американские историки и политики, в том числе Теодор Сорренсен и сам Скэйли, подняли его на смех, объявили, что он от старости все перезабыл и к его словам нельзя относиться серьезно. Их возражения прозвучали так убедительно, что присутствующие (кроме Феклисова, конечно), и я в том числе, им поверили. В результате в первых изданиях своей книги я воспроизвел «официальную» версию.

Прозрение пришло после просмотра американского фильма, посвященного Карибскому кризису, — «13 дней». Его режиссер, человек творческий, видимо, почувствовал фальшь предложенной фабулы и потребовал дополнительных обоснований. Пришлось придумывать фронтовое знакомство отца и Фомина, хотя на самом деле они отродясь не встречались.

Окончательно все стало ясно, когда я сопоставил по времени события пятницы 26 октября.

Скэйли и Фомин встретились за ланчем в 13.30. Значит, Скэйли попал в Белый дом к Кеннеди часа в три, получил инструкции и в четыре позвонил Фомину.

Письмо отца, в котором он предлагал вывод ракет в обмен на гарантии ненападения на Кубу (но без контроля со стороны ООН) получили в посольстве США в Москве в 16.43, то есть в 8.43 утра по вашингтонскому времени. А потом начались задержки на телеграфе и первые страницы письма отца попали в руки братьев Кеннеди только в 6 вечера по вашингтонскому времени. Скэйли уже ушел на вторую встречу с Фоминым, да и из первых страниц послания нельзя было уяснить, что же предлагает отец.

Когда же дочитали письмо до конца, то в Белом доме поняли, что поторопились: несравненно выгоднее «снизойти» до согласия на предложение отца, чем самим выступить инициаторами сделки, да еще в условиях предвыборной горячки. На том и порешили.

Скэйли приказали все прежнее забыть и держаться новой версии: Фомин пришел с компромиссом, он инициировал размен. В результате на стене ресторана «Оксидентал» появилась памятная табличка с многозначительной надписью: «В напряженный период Карибского кризиса в октябре 1962 года за этим столом состоялась беседа таинственного русского "мистера X" с корреспондентом телевизионной компании ABC Джоном Скэйли. На основе этой встречи угроза ядерной войны была предотвращена». Неплохая реклама ресторану и участникам переговоров, неплохая и дезинформация.