Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы

Доложили по команде и получили приказ: «Сопровождать цель, подготовить ракеты к запуску. Без команды не стрелять».

Тем временем майор Андерсон начал фотографировать позиции 75-х в районе кубинского городка Эсмеральда. Затем он, пролетев над Камагуэем, направился к Гуантанамо, к взявшим в кольцо американскую военную базу установкам фронтовых крылатых ракет с приготовленными к установке на них атомными зарядами. Маневры, фотографирование, перелеты заняли около часа.

Пока У-2 облетал заданные программой районы, полковник Воронков разыскивал начальство. В штабе Плиева не оказалось, о нарушителе доложил его заместителю генералу Степану Гречко, координировавшему противовоздушную оборону острова. Генерал, в свою очередь, бросился искать Плиева, тот как в воду канул. В штабе оказался лишь еще один заместитель командующего генерал Леонид Гарбуз. Гарбуз тоже не знал, где Плиев. Сказал, что поехал в войска, а вот куда? Гречко приказал не выпускать нарушителя из вида.

— Что делать? — обратился он к Гарбузу.

Тот только пожал плечами. Оба генерала понимали: с Москвой не связаться, еще несколько минут — и уйдет разведчик.

— Будем сбивать? — переиначил свой вопрос Гречко.

Гарбуз медлил с ответом. С одной стороны, нельзя упускать американца с ценнейшей информацией, к тому же приказ Кастро… С другой стороны, они подчиняются только Москве. Гарбуз знал, что за последние дни Плиев не раз обращался к Малиновскому с просьбой разрешить сбивать американских разведчиков, но разрешение действовать он получил только в случае массированной атаки. Одинокий У-2 на массированную атаку никак не тянул.

В этот момент снова позвонил Воронков: «Цель уходит. Остается две минуты».

— Будем сбивать! — уже не спрашивал, утверждал Гречко. В глазах его засветилась решимость. Гарбуз кивнул: «Семь бед — один ответ».

В 10.16 по кубинскому времени две предусмотренные наставлениями «семьдесят пятых» сорвались с направляющих и, отбросив стартовики, устремились в ясное голубое небо. Через несколько десятков секунд над головой вспух небольшой белый комочек.

Оператор отозвался уставным: «Цель поражена». На его экране погасла отметка самолета.

О победе тут же доложили Воронкову, он передал радостное сообщение дальше в штаб, Гречко.

Царившее в штабе советских войск на Кубе настроение только с большой натяжкой можно было назвать праздничным, скорее, там была растерянность. Предстоял доклад в Москву. А как «наверху» отнесутся к «самодеятельности»?

Появившийся наконец Плиев буркнул Гречко: «Вы командовали, вы и докладывайте», теперь генерал мучительно сочинял донесение.

О случившемся первыми доложили Кастро кубинские зенитчики. Они наблюдали разворачивающуюся драму от начала до конца. Он пришел в неописуемый восторг. Попросив связать его по телефону с Плиевым, Фидель поздравил советского командующего с умелыми и решительными действиями его подчиненных. Плиев пробормотал слова благодарности. Старый, опытный Плиев нервничал, все произошло без санкции центра. В таком деле никогда не знаешь, похвалят или выругают. В глубине души он рассчитывал на похвалу.

Получив шифровку, министр обороны маршал Малиновский немедленно позвонил Хрущеву, испросив разрешение на прием. Именно ему надлежало доложить о случившемся. Малиновский понимал, что похвалы не будет…

Где-то в глубине души отцу доставило удовлетворение то, что еще один, принесший столько унижений нашей стране У-2 рухнул, натолкнувшись на советскую ракету. Но это чувство мгновенно прошло, сменившись глубоким беспокойством. Как истолкуют в Белом доме этот шаг? Они вот-вот должны получить письмо, где утверждается, что подобное невозможно без его личной санкции.

В этот момент, такого не было ни до, ни после, отец ощутил, что ситуация выходит из-под его контроля. Сегодня один генерал решил запустить зенитную ракету, потому что ему показалось это целесообразным, а завтра другой также, не испросив санкции Москвы, нажмет кнопку баллистической?

Как впоследствии говорил отец, именно в тот момент он нутром ощутил, что ракеты надо выводить, до беды недалеко. Настоящей беды.

Отец хмуро спросил у Малиновского: «Советовался ли с кем-нибудь генерал, спрашивал ли разрешение на пуск?» Малиновский ответил, что у него не оставалось времени и он решил действовать в соответствии с приказом Фиделя Кастро, отданным противовоздушным силам Кубы.

Отец взорвался: «В чьей армии служит генерал — советской или кубинской? Если в советской, то почему он позволяет себе подчиняться чужому главнокомандующему?»

Бушевал он недолго. Дело было не в генералах Гречко или Плиеве. Требовалось устранить саму возможность возникновения смертельно опасных столкновений. На расстоянии в одиннадцать тысяч километров задача представлялась непростой. Одной команды, даже самой строгой, может оказаться недостаточно. Какие решения примет Плиев в случае высадки американского десанта и удара с воздуха по ракетным базам?