Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы

Разговор, ради которого отец пригласил ученых, так и не начался. В воздухе висело напряжение: гости гадали, когда он приступит, а отцу очень не хотелось омрачать встречу. Отведенная ему роль наставника, отчитывающего нерадивых воспитанников, резко контрастировала в его душе с глубоким уважением и симпатией, испытываемыми к обоим конструкторам.

Обед давал повод оттянуть неизбежное объяснение, и отец ухватился за эту возможность. Он с улыбкой позвал гостей к столу, сопроводив свое приглашение словами: «Дела от нас не уйдут, не будем портить аппетита».

Королев и Глушко восприняли отсрочку с явным облегчением.

Обед прошел по-деловому, без тостов. Выпили по маленькой, грамм на пятнадцать, рюмочке коньяка, и отец сказал:

— Нам еще работать.

Когда вышли из-за стола, отец, проговорив: «Нам тут надо пошептаться», отозвал Королева и Глушко в соседнюю комнату и плотно закрыл дверь. Я прошел в гостиную.

Отсутствовали они минут сорок. О чем там шла речь, я узнал только после отъезда гостей.

Первым из комнаты вышел отец и, направляясь через гостиную к лестнице на второй этаж, не очень любезно полуизвинился: он покинет собравшихся, необходимо посмотреть срочные документы.

Королев и Глушко следовали за отцом, отстав на два или три шага. Выглядели оба понуро. Королев что-то втолковывал Глушко. Когда они поравнялись со мной, я услышал свистящий шепот:

— Змея ты подколодная…

Глушко ничего не ответил и отвернулся.

Отец поднялся на второй этаж. Обычно он не позволял себе такого невнимания к гостям. Никаких сверхсрочных пакетов не поступало. О них бы доложил начальник охраны, а он в доме не появлялся. Просто отцу хотелось остыть от неприятного разговора. Вот он и придумал неотложное дело.

Обстановку разрядил Валентин Петрович. Он произнес в пространство, не обращаясь ни к кому конкретно, что ему хочется подышать воздухом и он пройдется по лесу. Глушко вышел на веранду.

Королев постоял еще несколько мгновений и направился ко мне. Сев рядом на диван, Сергей Павлович долго молчал. Его молчание давило на меня, я заерзал, снова ощутил себя не в своей тарелке. Он вдруг произнес:

— Володя совершает большую ошибку. Из этого цирка в космосе ничего не получится.

Он говорил о Челомее. Что такое «цирк в космосе», я не понял. Молчал, ожидая разъяснений.

— Перехват в космосе… Все эти погони незнамо за кем, фазированные системы. Сборка кораблей на орбите хороша для фантастических романов, в жизни же надо оставаться реалистами. Разве мыслимо там, — он ткнул пальцем куда-то вверх, — найти двум пылинкам друг друга? В далеком будущем, возможно, а сейчас это пустая фантазия. Выброшенные деньги, — произнес он. — Для этого нужны другие системы управления, другие приборы. Пока же межпланетные корабли придется собирать на Земле.

Он на мгновение задумался и повторил:

— На Земле…

Тут нужно кое-что пояснить. В те годы романтического стремления к дальним мирам и у нас, и у американцев вполне серьезно обсуждались технические возможности полета пилотируемого корабля к Марсу. Сооружение получалось тяжелым, громоздким, и большинство специалистов сходились на том, что собирать его придется из частей, доставляемых ракетами на орбиту Земли. Челомей слыл первым приверженцем космической сборки.

Сергей Павлович, как выяснилось, придерживался противоположной точки зрения.

— Володя ошибается, — продолжил прерванную мысль Сергей Павлович, — встреча на орбите — удел следующих поколений. Чтобы там ни обещали наши управленцы… А поэтому ваша «пятисотка», брауновский «Сатурн», все эти ракеты с навесными боковыми баками — тупик. Деньги улетучатся, а вы уткнетесь в стену… «Сатурн» приблизился к ней вплотную. Он подошел к пределу по прочности. Три тысячи тонн! Ну еще тысяча, две, от силы — три и… конец! Оболочка не выдержит, ракета сложится в гармошку.

— Все будем собирать на Земле, — вернулся он к исходной мысли, — и, не мудрствуя лукаво, забрасывать в космос. Тогда не придется заниматься бесконечными поисками запропастившихся блоков, сборкой их в совершенно непригодных для работы условиях. Я уже не говорю об испытаниях. А если что откажет?

Наступила пауза.

— Нам придется в ближайшие годы, — начал было Королев и снова замолчал: казалось, он что-то прикидывает. — Не нам, а вам, — поправился он, — решать проблемы вывода на орбиту сотен и даже тысяч тонн. Тут потребуются совсем иные ракеты. От старой схемы придется отказываться, она себя исчерпала. Поэтому в Н-1 мы предложили совсем иной, новый принцип — корабельный.

В разговоре с отцом Королев настолько не углублялся. Почему он решил вдруг выговориться передо мной, человеком молодым и не годящимся в судьи? Скорее всего ему хотелось отвлечься от недавнего неприятного разговора.

— Конструкция становится модульной, — повторил он, — тут мы немного проигрываем на шаровых баках. Зато предложенная форма позволяет преодолеть ограничения по прочности и строить космические ракеты практически неограниченных размеров. Браун остановится, а мы пойдем дальше.