Никита Никуда (СИ)

Под ногами взрывались и лопались пузырьки газа, чавкали вязкие массы, прямо в них вызревали синюшные головастики, так что о качестве будущего потомства уже сейчас можно было судить. Эмбрионы вповалку, словно некий хлам, были свалены меж останков каких-то существ с намеками на монголоидное происхождение: это левиафан с незапамятных времен переваривал труп своего победителя. Попадалась и белая кость, и останки явно арийского происхождения. Порой плотность масс и загроможденность останками достигала такой тесноты, что приходились, извиваясь, как червь, продираться ползком сквозь это непроходимое княжество. Да еще внутренние паразиты то и дело преграждали путь и мешали движению, уютно и даже лениво устроившись в теле хозяина, в самой середине его среды. Глисты, аскариды, цепни и прочий внутренний вор, и даже неизвестно как и кем сюда занесенная гороховая тля. Рука полковника устала махать саблей, налево и направо рубя, многие паразиты были им уничтожены, но вряд ли все.

В самой его захолустности, в тупичке аппендикса кто-то прятался, выдавая себя дыханием. Полковник только что, орудуя сабелькой и ногами топча, уничтожил очаг аскаридоза и еще не отошел от пыла битвы и отвращения. Он и тут занес, было, сабельку, но его остановил голос, в котором отчаяние и надежда, радость и ужас сочетались в различных пропорциях:

- Господин полковник!

- Поручик? Вы-то как здесь?

- Я-то? По медным трубам. Брел-брел...

- Не вы ли выглядывал с фонарем?

- Я, наверное. Но погас фонарь. Вот я и затаился.

- Нельзя ли по этим трубам на волю нам выйти?

- Нет, там закупорено. Ну, я брел-брел...

- Зачем же ты влез?

- Так ведь медная.

- Какая же она медная?

- Это уж я потом догадался. А вы-то как сюда?

- Я-то? Я через пасть.

- Через пасть?

Полковник вкратце объяснил ситуацию.

- А я как раз про это стих сочинял. Но еще не знал, что про это. Сидел и сочинял тут его. Вот, послушайте: Не красавица, не чудовище, //Ты мне..

- Не время, поручик. Нам прежде всего надо подумать о том, какой путь исхода отсюда избрать. Евреи через пустыню двигались. Но у них был Моисей. А у нас ни Моисея, ни иного мессии. А вместо пустыни - прямая кишка. И вот она - воля. Видите, словно бы свет, как в туннеле, светится? Но что-то мне подсказывает, что, пройдя сквозь потроха, выйдешь дерьмом и вовеки дерьмом останешься. Никакого очищения не произойдет. Загадал мне загадку сфинкс.

Продвигаясь по своему извилистому пути, полковник не заметил, а сейчас обратил внимание, что массы под ним медленно, но неуклонно движутся по направлению к своему естественному исходу и влекут его и поручика туда же. Казалось, и выбора у них другого не было, как дать пассивно себя увлечь, разве что двигаться туда же, но с большей, чем массы скоростью.

- Не улыбается мне, поручик, чтоб моё путешествие во чреве кита закончится таким образом, - сказал полковник. - И надо бы поспешать: а ну как начнёт тужиться?

Сказав это, он поднял клинок и полоснул им по стенке кишечника. В образовавшееся отверстие хлынула кровь. Следующим ударом он рассек ткань так, чтоб можно было в него протиснуться.

- Лезьте за мной, Смирнов, - сказал полковник, вновь занося шашку и рассекая ею мышцы брюшины. Крови на этот раз вылилось гораздо больше, чем при прободении кишечника. Панцирь левиафана был набран из толстых пластин, которые ради гибкости неплотно сходились, так что между ними, изорвав одежду и исцарапавшись в кровь, они кое-как протиснулись.

Выйдя через открытую рану, они огляделись.

Сверху в отверстие, похожее на нарождавшийся полумесяц, сочился свет. Поручик первый догадался, что это неплотно прикрытый канализационный люк, а стояли они на дне бетонного колодца, который оказался довольно просторен. Вверх вела ржавая лестница. Вернее, скобы, влитые в бетон и составлявшие часть его арматуры. Полковник подергал скобу, пробуя ее на прочность.

- Сабельку брось.

Полковник вздрогнул и обернулся. У стены на чурке сидел старичок и неприязненно смотрел на пришельцев. На коленях его лежала какая-то книжица, которую он захлопнул, придержав пальцем страницу, которую изучал.

- Узнаю выходцев из России, - произнес дед, недовольный тем, что его отвлекли. - Всюду тащат вслед за собой и свои неприятности.

Полковник попробовал разглядеть, что на обложке написано. Кажется, 'Уложение о наказаниях'.

- Ты, дедушка, кто? - спросил поручик

- Хрен в пальто.

Врал дед. Не было на нем никакого пальто. Была борода, а на теле - что-то посконное, простонародное, в чем живописцы прошлого любили изображать крестьян.

- Вы уж, как выберетесь, - сказал, а вернее, проворчал старик, - пальтишко мне сверху бросьте. А то прохладно мне уже здесь.

- А куда мы выберемся? - спросил поручик. - Что ждет нас на верху?

- Разное говорят. Не был я там.

- Так выбирайтесь с нами, - предложил поручик. - Мы вас поднимем наверх.

- Нельзя пока. Может еще кто появится из этой щели.

- А часто ли появляются?

- Через кесарево сечение героев родят. А вынашивают тридцать лет и три года. Вот и сам суди, насколько часто они появляются.