Никита Никуда (СИ)

- Так этот трюк с трупами...

Но Никита не услышал его - прыгнул во встречный поток времени и исчез.

Антон постоял еще в раздумье, глядя на карту, которую не имело смысла тащить с собой: рисунок на ней был столь прост, что с первого взгляда поддавался запоминанию.

Поле было по-прежнему чисто. Собаки, разбившись на своры, с беззаботным лаем скрылись вдали. Да туда и обратно проехал всадник бел, опустив повинную голову.

Бубны смолкли. Еще звенели у левого уха бубенцы и бубенчики. Он в последний раз вдохнул воздух иного мира и открыл глаза. Время вернулось в русло.

- Антуан! Антре!

- Вы слышали бубен? - первым делом спросила Изольда.

- И дудку слышал.

- На дудке у нас никто не играл.

- Видел танцора.

- Это у вас печень пошаливает. Карты были? - спросил доктор, медик и медиум в одном лице.

- Был какой-то клочок. Тропа. Разветвляющаяся.

- А казна? - быстро спросил матрос. - Место отмечено?

- Ничего там не отмечено

- И это все? Стоило возлагать надежды и расходовать дурь? Да ты даже описался, выделяя виденья.

- Это я мимо очка сходил.

- Что еще видел?

- Поезд. Собак. Никиту - в телогрейке, словно з/к.

- Значит, не вышел срок, - сказал доктор.

- Мне показалось, что раскаивается он. Хочет искупить злодеяние. А что означает красная шапка? - спросил Антон.

- Смерть.

Минута прошла в молчании.

- Это Бог карает нас этой каргой, - мрачно произнес поручик.

- Да я и сам сколько вас таких покарал, - сказал матрос, недовольный результатами магического путешествия.

- Мы так привыкли сеять смерть, вместо того, чтобы сообща бороться против. - Доктор сунул свой кольт в саквояж с медицинскими принадлежностями и застегнул его. - Мертвые всегда жертвы живых. Одни живы благодаря тому, что другие мертвы.

- Бога нет, значит, все позволено, - сказал матрос, не обратив внимания на выпад поручика. - А если ж Он есть, то все воскреснем, а значит, жертвы и неважны. И даже с этической точки зрения убийство оправдано: невинной жертве уготован рай, я же беру грех убийства на себя.

- Ваши злодеяния рано или поздно будут по достоинству оценены, - сказал доктор. - Этот грех так и останется горбом на вашей спине. Мироощущение, товарищ матрос, от натуры зависит. У нас всегда найдется, чем кормить своих червячков: злобы, гордыни, зависти. Злобность, подобная вашей - сама по себе наказание.

- SOS с вами. Про грех это я так сказал. Какой может быть грех, если я в Бога не верю. А раз не верю, нет у Бога претензий ко мне.

- Человек умирает - жалко человека, - сказала Изольда. - Но можно утешиться тем, что вместе с человеком умирает и его черт. Ваши, матрос, близкие, были, вероятно, много утешены, когда узнали, что вы мертвы. А про Бога врёте. Неверующих нет, - сказала Изольда.

- Может, и так. Но смерть подрывает Его авторитет. И потому не верю. Мне нужен авторитетный Бог. Смерть компрометирует жизнь, а потому и жизни, что достается нам так дешево и отнимается так легко, не очень жаль.

- Вы только что под стол прятались, - напомнил поручик.

- Так то ж инстинкт. И потом, я же все-таки вылез из-под стола.

- Жизнь зачастую безжалостна и милосердна смерть, - сказала Изольда. - И потом, не было б смерти, как бы мы тогда знали, что живы?

- Не за нами ли катафалк? - прервал дебаты полковник.

Окно, к которому он подошел, загораживали колеса какого-то авто. Антон вышел.

За то время, что он отсутствовал, постояльцы переоделись в приличное, сбросив с себя ветхое вретище, выбрав из вороха закупленного, что кому пришлось по душе. Полковник - в новый спортивный костюм, сочтя его в предстоящем путешествии наиболее удобным. Доктор облачился в пиджачную пару. Только Изольда осталась в джинсах и майке, не найдя в ворохе современных одежд ничего для себя подходящего и брезгливо отвернувшись от них.

Смирнов в ярко-желтой рубахе так долго гляделся в зеркало, что чуть голову себе не вскружил. Артиллерист от своего отражения с отвращеньем отпрянул, словно зеркало и чудовище, взаимно недовольные друг другом

- Вот, новые брюки себе обрел, хватит ветошничать, - похвалился матрос, но взглянуть на себя со стороны ему не довелось, артиллерист грохнул зеркало об пол. - Материя в его руках становится косной, - посетовал матрос, не успевший полюбоваться собой. - Это подло нас в подвале держать. Чем нам нелегально в подполье сидеть, лучше в овраге лежать легально. Что, подогнали мобильку? - обратился к Антону он, когда тот вернулся за деньгами, вернее за теми червонцами, что имели хождение в этом кругу. - Свистать всех наверх?

- Свистайте.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Я вышел из подъезда. Знакомые мне собаки разлеглись на газоне, глядя на меня выжидательно. Я даже смутился под их пристальным взглядом, словно неким обязательством был с ними связан, о котором забыл.

Смеркалось, но еще не зажглись фонари. Прохожие сновали мимо. Вот и ко мне подошли двое.

- Здравствуйте, - произнес один вежливо. - Ваша фамилия Петров?

- Петров, - сказал я, - Геннадий, - и, помнится, даже обрадовался собеседнику.

- В таком случае вы не могли бы с нами? Вас уже ждет автомобиль.