Никита. Зона. Противостояние

До прошлого года Ник и Рита были просто друзьями, соседями, одноклассниками. Но вернувшись в класс с последних летних каникул, Кит свою подружку едва узнал. Рита вытянулась, постройнела, отрастила ранее стриженные под мальчишку волосы. Она показалась Никите настоящей красавицей! Когда Рита привычно подлетела к нему, ткнувшись губами куда-то в ухо, Никита вдруг страшно смутился и растерялся. Он впервые не знал, как себя вести, что сказать. Он разглядывал изменившуюся до неузнаваемости подружку, и это становилось уже почти неприличным. Ник ничего не мог с собой поделать, и от того смущался еще больше. Обстановку разрядил Бука. Их одноклассник. На самом деле его звали Славка Букатин. Но прозвище Бука накрепко прилипло к мальчишке, и по-другому его уже никто не называл. Кажется, все забыли, что у парня есть нормальное имя. Славка и сам уже привык быть Букой. Если кто ни будь, вдруг окликал его по имени, он не реагировал.

Славка – Бука влетел в класс, как всегда, на последних минутах перед звонком. Плюхнув рюкзак на парту, он, пыхтя, принялся выгружать учебник, тетрадь и все, что необходимо было приготовить к уроку. Остальные привычно замерли в ожидании хохмы. Бука отличался крайней рассеяностью. Вот и в этот раз вместо математики он извлек из рюкзака учебник литературы. Одноклассники, не желая отказывать себе в удовольствии повеселиться, сдерживали смех, дожидаясь, когда он аккуратно разложит все на столе. И только после того, как Бука, с явным облегчением выдохнув, уселся за парту, сквозь всеобщий хохот указали ему на ошибку. Веселье прервал звонок. В класс вошла учительница. Бука, сопя и вздыхая, копался в рюкзаке, выуживая требуемый учебник и тетрадь.

Не сказать, чтобы Славка был объектом буллинга. Его не травили. В их классе не было таких ребят, которым это могло бы доставить удовольствие. Но даже такие, внешне безобидные шутки, если они регулярны, если их слишком много, могут сделать жизнь невыносимой. Человек, как минимум, начинает чувствовать себя нелепым, не таким, как все. Ему кажется, что его не уважают, что не так уж и далеко от истины. Бука терпел. Но иногда было заметно, что мальчишка с трудом сдерживается, чтобы не заплакать. Если бы они могли знать! Если бы хотя б кто-то из этих доморощенных шутников поинтересовался, почему Бука такой, какой он есть! Они узнали. Узнали абсолютно всё. И о его семье, и отчего Славка был до такой степени рассеян, и почему никогда с ними не тусил, избегая совместных посиделок во дворе после школы и походов куда бы то ни было. Всё стало известно и понятно и очень стыдно. Только слишком поздно.

Бука жил с бабушкой и мамой. Он всячески скрывал это, стыдясь факта отсутствия отца. Родитель бросил семью после того, как мама тяжело заболела. Ранний инсульт. Временная нетрудоспособность и необходимость ухода за лежачим больным. Отец не захотел сложностей, и предпочел уйти, быстро подыскав больной жене замену. Про сына он как то не особенно переживал, а вернее совсем забыл о его существовании. Бука стыдился всего этого, и очень не хотел, чтобы его жалели. Пускай лучше смеются. Это не так больно, это можно пережить. Они же не знают! И это не со зла. Он старался понять одноклассников и не обижаться, хотя получалось не всегда.

Всё стало известно после его неожиданной гибели. Это были первые дни войны, первые прилеты, первые обстрелы. Люди еще не были готовы, не привыкли. Если к ужасу, с жутким воем падающему на тебя с неба, вообще можно привыкнуть. В подвалах, пережидая бомбёжки, ещё никто не сидел, и казалось, что все должно вот-вот закончиться. Просто потому, что такого быть не должно, не может этого быть.

Бука пошел за хлебом. Он просто пошел за хлебом. Бабушка попросила принести. Дома весь закончился. Бука пошел за хлебом… и не вернулся.

Бабушка слышала вой летящего снаряда, слышала взрыв, раздавшийся где-то совсем близко, и, словно что-то почувствовала. Ноги подкосились, накатила слабость, подступила тошнота.

– Мам, что там? Славка вернулся? Ну зачем ты его в магазин отправила! Перебились бы мы как-нибудь! Мама! Выгляни в окно, пожалуйста!

Славкина мама лежала на диване. Она уже начала понемногу вставать, но делать это ей было все еще очень трудно. Она тоже слышала взрыв. И, как и бабушка, страшно испугалась.

– Я сейчас. Я сбегаю. Ты не волнуйся! Все нормально! Он, наверное, уже в подъезде. Он должен уже прийти. Не волнуйся! Сейчас я!

Бабушка выскочила за дверь. В чем была. В домашних тапочках на босу ногу и халате.

Еще какие-то минуты теплилась надежда. В городе не было убитых. Все были пока что живы. Во многих зданиях повылетали окна. Были разрушения. Но все были живы. И мысль, что её любимый внук, её Славка, её надежда и опора, станет первой жертвой, была невыносимой.