Никогда больше

— Ладно, она огромная. Сколько тебе нужно мольбертов? У тебя их штук десять? Я вижу сломанные холсты, столы как у архитекторов, с грубыми, незаконченными эскизами. Честно говоря, это больше похоже на рабочее место⁴, если бы не большие окна… — она ни с того ни с сего рассмеялась. — Здесь беспорядок. Кто бы мог подумать, что ты такой неряшливый? Я принимала тебя за робота, неспособного на эмоции.

У меня дернулось адамово яблоко, когда она вошла в середину моего “беспорядка”, как она это описала. Её взгляд был прикован к картинам, висевшим на стенах.

— Грустной девушки здесь нет.

— Она всё ещё на выставке, — и я бы не рискнул столкнуть Аврору лицом к лицу с моей картиной, иначе она превратила бы её в пепел, а вместе с ней и мою карьеру.

Она не стала развивать эту тему дальше.

— Ты ознакомился с моими условиями?

— Да. У тебя будет право принимать решения, и никаких… — мой взгляд переместился на неё, и у меня заныла челюсть при одной мысли о… — наготы.

Её нагота, если быть точным. Очень тревожная мысль, которая, вероятно, сократит мой график сна на ближайшие недели.

— Верно, — она сглотнула и перевела взгляд на мои незавершенные работы. — Могу добавить, всё, что ты сделал в последнее время, довольно мрачно.

Её взгляд остановился на портрете мужчины, который я нарисовал кисточкой для подводки. Как и на всех моих картинах, за исключением "Грустной девушки", его личность не была заметна. В большинстве случаев это была игра на контрасте, но на этот раз его глаза и лоб были скрыты беспорядочными морщинами. Потекли слезы, и тихий рев сорвался с его губ. Виден был только один из его кровоточащих кулаков, поражающих невидимого врага. Может быть, она была права.

— Тебе это не нравится? — как будто её отзыв имел для меня какое — то значение. Мне должно было быть всё равно. Мне всё равно. Мне было бы всё равно.

— Это выбивает из колеи, — она сосредоточилась на изображении, прищурившись. — Это похоже на то, когда ты злишься и хочешь кричать изо всех сил, но ты просто молчишь во время спора, потому что знаешь, что это бессмысленно. Линии образуют какие — то облака, кружащиеся, как будто его мозг взрывается потоком эмоций, пожирая человека заживо. Это похоже на пустоту. Пустота, — она моргнула, снова становясь прежней бурной личностью. — Но дело не в этом. Это всё ещё мрачно и даже болезненно”.

Мрачно. Болезненно. Все эти слова были негативными.

— Вот почему ты здесь, чтобы скрасить время и наполнить мои дни твоим солнечным темпераментом, — я продемонстрировал тот же сарказм, что и она.

— Твои дни? — её громкий голос эхом разнесся по комнате. — Сколько времени потребуется, чтобы написать одну картину?

— Столько, сколько потребуется, и я никогда не подразумевал, что это будет картина. Я бы, наверное, сделал только твой набросок. Это было бы быстрее и правдоподобнее, — моя тень накрыла её, когда я навис над ней. — Я хочу, чтобы ты была моей музой. У меня крайний срок через месяц, так что у нас есть месяц. Мы можем закончить раньше, если ты меня вдохновишь.

— Если я вдохновляю тебя? — закричала она. — Ты видел меня? Я пытаюсь быть полной противоположностью тому кошмару, который ты рисуешь! Если ты ждешь, что я снова заплачу, я…

— Я не хочу. Ты нужна мне, потому что ты… — я подыскивал нужные слова. — Ты моя полная противоположность. Мне дали возможность в сжатые сроки, но для этого мне нужно нарисовать что — то "более счастливое" и в большей степени в твоём обнадеживающем духе. Мне нужно заново найти себя, как ты, должно быть, где — то читала.

Возможность, от которой я отказывался в течение месяцев, несмотря на жалобы Эрика, пока не встретил её снова.

— По — твоему, я выгляжу счастливой? Я хочу убить тебя, Спектр! Я не тот цветущий человек, который тебе нужен! — она истерично замахала руками. — К тому же, ты уже в значительной степени вдохновлен на выставку в замке с привидениями.

— Мне нужно увидеть мир через тебя, — сказал я. — Моё искусство приходит в упадок. Если присмотреться, половина полотен испорчена. Я месяцами не мог нарисовать ничего приличного, а ты — полная противоположность прозрачности и скуке. Вот почему ты здесь — чтобы стимулировать мой творческий интеллект.

— Творческий интеллект? Вот как ты определяешь вдохновение? Это не то, что ты можешь контролировать, и не набор навыков. Это исходит от твоего холодного делового сердца, Аякс, — это был первый раз, когда она назвала меня по имени. — Итак, ты хочешь сказать, что я застряла с тjбой на месяц, где ты будешь делать мои наброски, пока твой “творческий интеллект” не решит сотрудничать?

— Да. Я приготовил для тебя комнату. В те дни, когда мы будем работать вместе, ты сможешь спать здесь, так что тебе не придется ездить туда — сюда. Мы не будем терять времени и сможем работать в лучших условиях. Мне не придется беспокоиться о том, где ты и что с тобой случилось.

— Ты беспокоишься? Искусство это не армейский спецназ, — она сделала жест руками, и я почувствовал приближение катастрофы. — Подожди минутку!