Никогда не говори: не могу

В съемном коробчатом магазине из листовой стали вмещалось шестнадцать мощных девятимиллиметровых патронов, тогда как толщина рукоятки составляла менее трех сантиметров. Стандартные пистолеты таких габаритов были куда менее емкими, поскольку их оснащали однорядными, а не двухрядными обоймами. Да и весили они значительно больше «вальтера» Р-99, тянувшего без патронов всего 700 граммов. Носить его при себе целый день было совершенно необременительно. Более того, Бондарь настолько привык к наличию пистолета, что порой ему приходилось проверять: вооружен ли он или забыл «вальтер» в сейфе.

Сегодня вечером такой вопрос перед ним не вставал. Пистолет не просто находился у него в руках, а, казалось, нетерпеливо ждал, когда хозяин воспользуется им по прямому назначению.

* * *

Бондарь погладил вороненый, идеально отполированный корпус. Внутри таилась смерть, шестнадцать смертей в аккуратных латунных гильзах. Одна из них прямо-таки просилась наружу. Выпустить ее? Все произойдет быстро. Нажатие на спусковой крючок, грохот выстрела, автоматическая перезарядка в момент отдачи ствола. Но хватит одной-единственной пули. Рука Бондаря разожмется, уже ненужный ему пистолет упадет на пол, обойма выскочит из рукоятки, неподвижно застынет рядом с дымящейся гильзой. А потом к ним присоединится тело человека, вышибившего себе мозги. И сами мозги. И много-много крови, которую будет не так-то легко смыть с половиц.

Не самый приятный сюрприз для Наташиных родителей, которым и без того сейчас не сладко. Что скажут они о своем зяте? Ничего хорошего. От коллег и знакомых тоже не следует ждать сочувствия. «Дезертировал на тот свет, – скажут. – К ангелам под крылышко. Ну и хрен с ним. Без него обойдемся».

Вот и вся эпитафия.

– Повременим? – спросил Бондарь.

«Вальтер», только что отражавший свет лампы, потускнел.

– Не переживай, скоро найдем тебе работенку получше.

Ствол опять залоснился.

– Значит, договорились.

С этими словами Бондарь убрал пистолет с глаз долой и взял в руку телефон, разразившийся очередной серией звонков. Это снова пытал счастья полковник Роднин. Что ж, на этот раз ему повезло.

– Слушаю, – бросил в трубку Бондарь.

Трубка отозвалась негодующим клокотанием. Напоминание об уходе в очередной отпуск лишь подлило масла в огонь. Бондарю даже захотелось снова достать пистолет и разнести говорящую трубку в дребезги. Но он заставил себя не только сдержаться, но и безропотно снести незаслуженную взбучку. Такое смирение несколько остудило разгневанного начальника.

– Ты где? – спросил он.

– За городом, – ответил Бондарь, – на даче.

– Расслабляешься?

– Вовсю.

– И сколько сорокаградусной успел выбулькать?

– Нисколько.

– Не ври, капитан.

– Я вам когда-нибудь врал? – разозлился Бондарь.

– Ладно, не кипятись. – В начальственном голосе прорезались отеческие обертоны. – Я просто так поинтересовался. Без задней мысли.

– Передняя тоже была не слишком удачной, товарищ полковник.

– Хамишь?

– Обороняюсь.

– В окопе отсидеться не надейся, – проворчал Роднин. – Приказываю срочно вернуться на Лубянку.

– Сейчас скажете, мол: «Вот так, и никаких гвоздей».

– Считай, что уже сказал.

– Сюда линию метрополитена пока не провели, – напомнил Бондарь. – Иных видов общественного транспорта тоже не наблюдается. До трассы пять кэмэ ходу. Так что срочно не получится, товарищ полковник.

– Получится, капитан. Еще как. Диктуй адрес.

– Собираетесь нагрянуть в гости?

– Пришлю за тобой персональное авто.

– А как я потом доберусь обратно?

– Никак, – отрезал Роднин. – Для тебя есть срочная работенка.

Из вредности Бондарь хотел заартачиться, да не вышло. Он вдруг понял, что ему и самому не терпится вернуться в Москву. Чем ему заниматься на даче, если водочные запасы ликвидированы, а «вальтер» мирно дремлет в кармане куртки? Листать старые журналы? Прислушиваться к мышиному шороху? Смотреть в окно? Прикуривать сигарету от сигареты, с тоской дожидаясь рассвета, который не рассеет мрак, скопившийся в душе? Куковать в одиночку? Рвать на себе волосы?

– Работенка – это хорошо, – с чувством произнес Бондарь. – А если для меня найдется еще и настоящая работа, то лучше высылайте за мной не машину, а сразу самолет.

– Руки чешутся? – обрадовался Роднин.

– Ага. – Бондарь полюбовался сбитыми костяшками пальцев на правом кулаке и убежденно добавил: – Еще как чешутся. Прямо сил нет терпеть.

– Если ты намекаешь на папиного сыночка из «Сааба», то зря. Опоздал ты, капитан.

– Как опоздал?

– Взяли его, – с удовольствием сообщил Роднин.

– Но он был отпущен под подписку о невыезде, – растерянно сказал Бондарь.

– Прокуратура изменила меру пресечения. По нашей настоятельной рекомендации. Министерский папаша поначалу пытался ерепениться, но мы напомнили ему, что высокопоставленных лиц без компромата не бывает.

– И что дальше?

– А дальше все будет по закону. Следствие, суд, срок. Щенок получит на всю катушку, можешь не сомневаться. А свои планы кровной мести выбрось из головы.

– Вот уж удружили так удружили, – пробормотал Бондарь. – Даже не знаю, как вас теперь благодарить, товарищ полковник.