Никогда не называй это любовью

– Что ж, веришь ты или нет, – проговорила Кэтрин, напудривая щеки, – я тоже чувствую себя сейчас как совсем юная девушка. Разве тебе не кажется это смешным?

Нора сдержанно ответила, что, наверное, испытает это, наряжаясь на собственную свадьбу, когда придет время.

– Ты ведь не совершишь моих ошибок, – решительно произнесла Кэтрин.

– Я никогда не смогу влюбиться в кого-нибудь так сильно, как ты, мамочка, – немного грустно ответила Нора. – Иногда я просто ненавидела мистера Парнелла. Но, наверное, это восхитительно любить так, как ты!

– Да! – выдохнула Кэтрин. – Да, это так.

– О мамочка, не надо плакать! – воскликнула Нора. – Нельзя! Ты все испортишь. А ведь сейчас ты так прекрасна!

Кэтрин прижала дочь к себе, пристально заглядывая ей в глаза.

– Ответь, я была скверной матерью для Джералда и Кармен? – горячо спросила она. – Я никогда, никогда не хотела этого!

– Иногда… – начала было Нора и вдруг всхлипнула. – Мамочка, поверь, мы всегдалюбили тебя. Всегда! А теперь поторопись. Не заставляй мистера Парнелла ждать. Вот видишь, как я забочусь о его чувствах. А ты такая красивая, мамочка, как невеста!

Чарлз с нетерпением ожидал ее у лестницы.

– Ну что, пошли, дорогая. Настало время пойти под венец, Кэт.

Пока она медленно спускалась вниз, он улыбался, и глаза его сверкали, как раньше.

– Вот, возьми свой свадебный букет. – Он протянул ей белую розу, но, прежде чем приколоть ее к груди Кэтрин, нежно поцеловал цветок.

В дверях стояли Нора, две младшие сестренки и слуги. Они пожелали им счастья, и Чарлз, взяв Кэтрин под руку, вывел ее из дома.

Самый быстрый конь, Диктатор, был запряжен в фаэтон, ожидавший их на улице. Они заметили нескольких журналистов, возле которых уже собиралась толпа. Люди прибывали и прибывали. Газеты весьма интересовались этим запоздалым браком двух возлюбленных со столь печальной репутацией.

Чарлз помог Кэтрин взобраться в фаэтон, взял из рук грума поводья и как следует стегнул коня. Потом широко улыбнулся.

– Смотри, они собираются поехать следом за нами. Только им ни за что не поспеть за Диктатором.

Кэтрин, истинная дочь своего отца, была глубоко огорчена, что у них не будет церемонии в церкви. Однако контору чиновника-регистратора на Стейнинг украшали вазы с летними цветами, а манеры его были весьма степенными и ничем не уступали поведению церковного проповедника. Кэтрин показалось, что до нее донесся голос ее любимого отца, и у нее появилась убежденность в том, что, пусть они женятся и не в церкви, у них есть церковное благословение на этот брак. Когда она протянула руку, чтобы на нее надели обручальное кольцо, ее губы предательски задрожали. Они с Чарлзом всегда принадлежали друг другу, но теперь их любовь освящена законом. Она не без грусти оглядывала контору, при этом упорно думая о том, что, хотя здесь нет ни алтаря, ни свечей, ни торжественной атмосферы, они с Чарлзом все равно пребывают под неусыпным взглядом Господа.

На обратной дороге в Уолшингэм-Террас солнце ярко освещало их лица. Чарлзу пришлось держать поводья одной рукой, ибо другая сжимала руку Кэтрин. Это будет их самым привычным и заветным любовным жестом до самой старости, думала она. А нынешние успокоение и умиротворенность останутся с ними надолго и после того, как прекратятся самые страстные объятия.

Возле дома собралась Толпа. Чарлз и Кэтрин несколько минут стояли молча, принимая бурные овации. Когда же к ним направился один из газетчиков, Чарлз предупредительно поднял руку:

– Оставьте мою жену в покое. Очень скоро я выйду к вам и отвечу на все вопросы.

«Моя жена…» Кэтрин почувствовала, что щеки ее зарделись, как у совсем еще юной девушки. Они прошли в гостиную, где их дожидалась Нора с малышками, а верная Эллен уже накрыла стол для праздника. Комната была полна цветов, на комоде виднелась стопка поздравительных писем и телеграмм. «Как много добрых пожеланий», – подумала Кэтрин с благодарностью. А ведь она сама представляла собой огромную опасность для Ирландии и ее дела, но все эти люди простили ее!

Подошла Нора и сняла с ее головы тюрбан с фиалками. Потом Кэтрин опустилась на колени перед Клер и Кэти. Она прижала обеих дочурок к себе.

– Мамочка, а у тебя щечки мокрые, – посетовала Кэти, а Клер очень строго сказала:

– Не надо плакать в таком красивом платье, мама.

В дверь постучала Филлис и вошла с трепетным видом.

– Миссис О'Ши, вы не могли бы спуститься на минутку? Тут один мужчина из газеты, он настойчиво требует встречи с вами.

– Что это значит, Филлис?! – гневно воскликнул Чарлз, – Ктоэто – миссис О'Ши?

В ответ все громко рассмеялись, и с этой минуты больше не было слез.