Никогда не целуй маркиза

– Мой дорогой, ты болел лихорадкой почти два дня!

Маркиз провел ладонью по подбородку, покрытому щетиной.

– Значит, два дня?

– Да, два дня. Я чуть с ума не сошла от страха. – Кэролайн откинула со лба мужа прядь волос. – У тебя сейчас ничего не болит?

– Нет, но я чертовски голоден.

– Я приготовлю тебе что-нибудь. – Кэролайн начала выбираться из постели.

– Еда подождет, – сказал Джеймс и обнял ее за талию.

Она внимательно посмотрела на него.

– Ты уверен?

– Да. Полежи со мной, – прошептал Джеймс.

Кэролайн кивнула и положила голову ему на грудь.

– Спасибо тебе за подарок.

– Какой подарок?

– «Лондон Реформер».

– А… ты уже знаешь?

– Мистер Хинкльсмит приезжал. – Кэролайн улыбнулась. – Он был очень огорчен.

– Могу себе представить…

Она поцеловала мужа в щеку.

– Знаешь, мне кажется… если я подарил тебе газету, то заслужил не только поцелуй. – Он принялся расстегивать пуговицы на ее корсаже.

– Нет, мы не можем. То есть тебе нельзя!

– Позволь с тобой не согласиться, – ухмыльнулся Джеймс.

Кэролайн прижала палец к его губам.

– Нельзя, пока не приедет доктор Тримбл и не скажет, что ты совсем здоров.

– Поверь, любимая, я полностью выздоровел. И нет для меня лучшего лекарства, чем твое тело.

– Нет, это… – Кэролайн прикусила губу.

– Я просто тебя поласкаю. – Джеймс прикусил мочку ее уха. – Я уверен, что это улучшит состояние моего здоровья.

Кэролайн закрыла глаза, почувствовав, как рука мужа скользит по ее ягодицам.

– Что ж, если ты действительно уверен, что это ускорит процесс выздоровления…

– Абсолютно уверен. Кроме того, я уверен в том, что люблю тебя.

На губах Кэролайн расцвела улыбка; она почувствовала себя по-настоящему счастливой, и она точно знала, что теперь всю жизнь будет доказывать мужу свою любовь.

– А я люблю тебя, Джеймс, – прошептала она.

Эпилог

Хантингтон-Хаус, Лондон

Семь лет спустя

Сидя у камина, Кэролайн смотрела на спавшего мужа. Несколько секунд назад он заворочался в постели – как будто ему приснился неприятный сон. Поднявшись на ноги, она поправила одеяло, в которое был закутан младенец, спавший у нее на руках. Кэролайн уложила Итана в плетеную колыбель и поцеловала его в нежную щечку. Мальчик зачмокал губами, заморгал, но потом его темные глазки снова закрылись.

Тут Джеймс стремительно приподнялся и запустил пальцы в шевелюру.

– Что, беспокойный сон? – Кэролайн присела на край кровати и поцеловала мужа в щеку.

– Да, – кивнул Джеймс.

– Все тот же самый сон?

– Да, все тот же.

Кэролайн невольно улыбнулась. Это был глупый, но постоянно повторяющийся сон, который преследовал Джеймса, начиная с ночи перед их свадьбой.

– Не вижу в этом ничего смешного, – пробурчал он.

– Джеймс, ты не должен придавать этому значения.

– Я боюсь, что это – предчувствие.

Кэролайн с трудом подавила смешок.

– Предчувствие? Неужели ты действительно думаешь, что у нас будет пять сыновей и что однажды их арестуют в борделе, потому что они подерутся из-за рыжеволосой проститутки? Это же нелепо…

– Когда родился Майкл, я не придавал этому сну никакого значения. После рождения Тадеуса я постарался не обращать внимания на предчувствия, которые порождал сон. Но теперь, когда Бог благословил нас Итаном…

– Это просто сон и ничего больше. – Кэролайн погладила мужа по груди. – Ты завтра будешь выступать в палате лордов?

Джеймс утвердительно кивнул.

– Спи, мой дорогой, – прошептала его жена.

Он со вздохом пробормотал:

– Знаешь, иногда я думаю, что никогда больше не должен дотрагиваться до тебя.

– Так ты поэтому ни разу не любил меня с тех пор, как родился Итан?

Джеймс покачал головой.

– Нет, просто я решил, что тебе надо отдохнуть.

Тут Кэролайн стащила через голову белую ночную рубашку, бросила ее в изножье кровати и прижалась к мужу обнаженной грудью.

– О, мой дорогой возлюбленный, хотя завтра утром у меня собрание редакционного совета, я все же собираюсь немного помучить тебя.

Он усмехнулся и провел пальцем по розовому кончику ее отвердевшего соска.

– Что ж, леди Хантингтон, подчиняюсь!

Она рассмеялась:

– А как же твои слова о том, что ты не должен меня трогать?

– Ты права, это просто глупый сон, – улыбнулся Джеймс.

И губы их слились в поцелуе.