Никогда не влюбляйся в повесу

— Ты знаешь, что означает это слово, да?

— Да, — кивнула Камилла. — Женщина, в чьих жилах течет смешанная кровь. Мистер Трэммел тоже sangmиlй. Полукровка.

— Что-то вроде этого, — кивнула Ксантия. — Но он имел в виду совсем не это, Камилла. Он не хотел сказать, что она шлюха. Просто, как попугай, повторил то, о чем болтали в порту. Глупый мальчишка! Он тогда был даже моложе Аннамари. Но она… почему она не сказала ему «нет»? Она могла просто поцеловать его в щеку, дать ему пинка под зад и отправить домой. Но она не сделала этого. Она сказала «да».

— А Люк? — негромко спросила сгоравшая от любопытства Камилла. — Что он сделал?

Ксантия покачала головой.

— Швырнул салфетку на пол и велел седлать лошадь. Вернулся он только на следующее утро. И объявил, что все кончено — он женился на ней. Мне кажется, он уже тогда был тайно влюблен в нее. Люк… он ведь был для нас с Кираном не только старшим братом, но и отцом. Он был уверен, что всегда поступает правильно. Киран вечно дразнил его за это — называл «рыцарем на белом коне»… было время, когда он считал это наивысшей похвалой. У Камиллы заныло сердце.

— Какая грустная история… — прошептала она.

— Да. Только это еще не конец, — с тяжелым вздохом проговорила Ксантия.

— Что ты имеешь в виду? — Камилла вскинула на нее глаза. Неприятное предчувствие кольнуло сердце.

Ксантия отвела глаза в сторону.

— Боже, помоги мне… я до сих пор уверена: Аннамари прекрасно знала, что она делает, — прошептала она. — Держу пари, она знала — или подозревала, — что Люк тоже влюблен в нее. И она просто использовала Кирана — чтобы подтолкнуть Люка… заставить его сделать решительный шаг.

— Боже! — Камилла пришла в ужас. — Как это подло!

В ответ Ксантия лишь покачала головой:

— Мы не можем ее судить… кто знает, что бы сделали мы, окажись на ее месте. Если бы меня довели до крайности… — вздохнула она. — Но сейчас мне кажется, что, если бы Аннамари действительно искала богатого покровителя, она могла бы найти кого-нибудь получше Кирана. Сахарные бароны в те годы купались в деньгах — любой из них был бы счастлив заполучить такую женщину. А Киран… он ведь гнул спину от рассвета до заката, словно раб, лишь бы очистить плантацию от долгов. Да, он был очень хорош собой, это верно. В те годы его считали самым красивым молодым человеком на всех островах. Но будь она шлюхой, что бы она, по-твоему, предпочла: красивого любовника или деньги?

— Это верно, — пробормотала Камилла. — Аннамари, с детства познавшая нищету, этим и отличалась от своей матери, которая, казалось, едва появившись на свет, была уверена, что нужно лишь найти мужчину, который бы смог обеспечить ей жизнь, полную роскоши, и совершенно пала духом, когда ей это не удалось.

— Так вот, после всего этого Киран, естественно, ушел из дома.

— Куда?

— Перебрался в домик смотрителя, он как раз тогда пустовал, — тихо сказала Ксантия. — По-моему, это был первый раз, когда мы расстались, — до этого такого не случалось. Конечно, я ужасно скучала по нему, хотя он и жил совсем близко. Потом, спустя какое-то время, он стал появляться в доме, иногда приходил к обеду… А потом на остров приехал Гарет — он теперь стал герцогом Уорнемом, — и Люк предложил ему вступить в дело. Но с тех пор все изменилось… и уже никогда не было по-прежнему.

— Но оба твоих брата продолжали работать вместе?

— О да. — Камилле показалось, Ксантия смахнула набежавшую слезу, но был ли в этом виноват пронзительный ветер или грусть, она не могла сказать. — Однако Люк в основном занимался морскими перевозками, он был судовладельцем, а я взялась помогать ему. Что же до Кирана, он мечтал вернуть семье состояние, поэтому он взял на себя работу на плантациях. Киран хорошо потрудился — мы многим ему обязаны. Они — Люк и он — сделали нас богатыми.

— А его жена? Люка, я хочу сказать? — не утерпела Камилла. — Она была счастлива?

— Думаю, да… Хотя местное общество встретило ее в штыки.

— Из-за того, что она была полукровка?

Ксантия покачала головой.

— Аннамари никогда не говорила об этом, хотя кое-кто знал… или догадывался, — негромко сказала она. — Цвет кожи у нее был… как кофе со сливками, только еще светлее. Прелесть что такое. Но то, что в свое время она была на содержании у богатого француза да еще и родила от него бедняжку Мартиник, — такое ведь не спрячешь, верно? Я хорошо помню тот день… да что там день — ту минуту, когда она впервые переступила порог нашего дома… Помню ее лицо в тот момент. На нем было написано торжество. Как будто она получила наконец то, чего хотела.

— Неприятно звучит.