Никогда не влюбляйся в повесу

— Проклятие, Камилла! — взревел он. — По-моему, ты спутала меня со своим отцом. Так вот, я — не Валиньи, и заруби себе это на носу!

— Неужели? — едко бросила она. — Не вижу большой разницы!

Ротуэлл посмотрел жене в глаза. Да, она была зла на него. Он бросил ее одну — в доме, где все было ей чужим, — трусливо сбежал, чтобы утопить в вине свои собственные проблемы. Гарет был прав… прав во всем. Это было подлостью с его стороны. Тогда чем же он лучше Валиньи?! Проклятие… да ничем, с горечью признался он себе. Ротуэлла обжег стыд.

Не сводя с нее глаз, он начал лихорадочно подыскивать подходящие слова, чувствуя, как гнев его мало-помалу стихает. Камилла выглядела такой одинокой… такой беззащитной.

— Ладно, Камилла, оставим это, — примирительно прошептал он, прижав ее к себе. — Прости. Не нужно, чтобы слуги слышали, как мы ссоримся.

— Почему? — строптиво возразила она. И тут лицо ее сморщилось, словно она собиралась заплакать. — Пусть слышат! Мне все равно!

Ротуэлл нежно погладил ее по голове.

— Не смей! — гневно прошептала она. — Не смей притворяться добрым. Когда ты так ведешь себя, я уже перестаю понимать, какой ты на самом деле!

Он посмотрел на нее с высоты своего роста — и вдруг с ошеломляющей ясностью понял, что же все-таки заставило его вернуться домой. Боже правый! Ротуэлл с трудом проглотил вставший в горле комок.

Приподняв ей пальцем подбородок, он заставил Камиллу посмотреть ему в глаза.

— Послушай, все верно — ты действительно вышла замуж за негодяя. Я ведь и не пытаюсь это отрицать. Прости, если обидел тебя. Мне очень жаль, правда.

— Правда? — фыркнула она. — И что ты рассчитываешь от меня услышать? «Спасибо, что был честен со мной», да?

Ее взгляд обжег его — нет, желание тут было ни при чем, Ротуэлл видел, что Камилла по-прежнему кипит от злости, — и все равно ему казалось, он тонет в глубине ее глаз. Что, погружаясь в их бездонную глубину, он пытается отыскать что-то, названия чему он не знает. Чувствуя, что вот-вот сойдет с ума, Ротуэлл медленно опустил голову и прижался губами к ее губам, почти не сомневаясь, что разъяренная Камилла выцарапает ему глаза. А в следующее мгновение, забыв обо всем, он уже целовал ее.

Камилла попыталась вырваться — упершись ладонями ему в плечи, она яростно отталкивала его. Но ее губы… ее гибкое тело… О, с какой готовностью они откликнулись на его поцелуй! Губы ее подались, и что-то в глубине души Ротуэлла дрогнуло.

Но даже сейчас, когда она с такой пылкостью прильнула к нему, отвечая на его ласки, Ротуэлл не мог не чувствовать, что она в смятении. Все ее тело дрожало, как осенний лист. Когда же она отодвинулась, он заметил, что в глазах Камиллы стоят слезы.

Ротуэлл с нежностью провел рукой по ее густым, спутанным волосам. Она хотела его… Да, пропади все пропадом, она хотела его так же отчаянно, как и он, — только вот саму Камиллу это ничуть не радовало.

Она попыталась отвернуться. Склонившись к ней, Ротуэлл с нежностью провел губами по ее изящной шее.

— Камилла… — прошептал он. — Камилла, прошу тебя. Ты — моя жена…

В ответ она неразборчиво прошептала что-то по-французски. Наверное, снова проклинает себя за слабость, решил он.

— Господи, что ты делаешь со мной, Камилла? — хрипло застонал он. — Ты будто околдовала меня… Я почувствовал это еще в тот день, когда впервые увидел тебя!

Ему показалось… или она на самом деле вздрогнула при этих словах?

— О Боже! — едва слышно прошептала Камилла. Ресницы ее затрепетали. — Ты… ты тоже сводишь меня с ума. Я даже думать не могу, когда ты рядом.

Ротуэлл, расценив эти слова как знак того, что Камилла готова сдаться, впился в ее губы — может, немного грубо, с раскаянием успел подумать он. Но в ответ Камилла, привстав на цыпочки, с не меньшей пылкостью вернула ему поцелуй. Чувствуя, что теряет голову, Ротуэлл припал к ее губам, как умирающий от жажды — к живительному роднику.

Руки Камиллы впились, в его плечи — погладили рельефные бугры мышц, потом неуверенно скользнули ниже, коснулись ягодиц. Этого было достаточно, чтобы из груди Ротуэлла вырвался хриплый стон.

Он начал эту игру хладнокровно и готов был поклясться, что все его хваленое самообладание в тот момент было при нем… Но потом оно вдруг стало неудержимо таять, как сахар в чашке с горячем чаем. Клятва держаться от нее на расстоянии, которую он только утром дал самому себе, была мгновенно забыта. Камилла была, словно лед и пламень в его руках. Тела их сплелись, сердца бились одно возле другого, его возбужденная, горячая плоть вжималась в ее живот. Он хотел ее… хотел безумно. Кровь его вскипела — сейчас он подхватит ее на руки и бросит на постель. И пусть она только попробует сказать «нет»! Он найдет способ убедить ее. Станет ласкать ее до беспамятства, если потребуется.

И вдруг она оттолкнула его — оттолкнула так, что он понял: игра закончилась.

— Довольно, — задыхаясь, бросила она. — Хватит! Просто… просто делай то, зачем пришел.

— Делать — что? — не понял Ротуэлл.