«Никогда не возвращайтесь в прежние места

- Шем положат с ним в могилу. А в наше время всякие придурки будут кидать в могилу записки с просьбами и думать, что он их исполнит. Причем записок будет столько, что служителям кладбища придется их оттуда время от времени выгребать. Вот и шем случайно вытащат. А он будет выходить из могилы и его разыскивать. И встретит нас. И услышит, что я ворчу и говорю… всякие глупости. И захочет… то есть уже захотел наказать меня. Как он говорит, за глупость и нахальство. Но он считает, что я уже достаточно наказана, к тому же вы ни в чем не виноваты, поэтому он вернет нас обратно, если мы окажем услугу ему и всему еврейскому городу.

- Какую… услугу? – деревянно прошлепал языком Толик.

- Лежит тут на кладбище один тип. Всю жизнь метался между иудейством и христианством, невесту бросил, в конце концов крестился и даже стал капелланом. На органе играл в соборе святого Вита. А перед смертью покаялся и попросил похоронить его на еврейском кладбище. С невестой рядом. Только покою от него все равно никому нет. Как был ренегатом, так и остался. Каждую ночь вылезает из могилы и идет к Влтаве. Там его ждет скелет, перевозит на другой берег. Он отправляется в собор, играет там на органе и рыдает, а потом возвращается обратно. Нам надо скелет утопить, тогда покойник шляться туда-обратно перестанет, всем будет хорошо, и мы вернемся обратно.

- О-о-ой! – заскулила Светка.

Делать было нечего. Раввин проводил нас к кладбищу – как раз вовремя. Из-под довольно свежего на вид камня туманным облачком просочился худосочный мужичок с длинными черными кудрями и припустил по кривым переулкам. Мы – за ним. Начали попадаться вполне приличные каменные дома, я даже узнала в лунном свете несколько знакомых, но грязи и вони меньше не стало.

Как ни торопились мы, все равно опоздали. Лодка с призраком и скелетом, одетым в плащ с капюшоном, уже отплыла. Мы сели на поросший травой берег и стали ждать. «Все не так!» – мысль пробежала огородами, но не задержалась, хотя действительно все было не так. На другом берегу чернел дремучий лес, выше по течению виднелись какие-то халупы, и даже силуэт пражского Града на холме был… непривычным.

- А я-то думала, что Ирасек в «Старинных чешских сказаниях» насчет скелета приврал, - сказала я задумчиво. – Оказывается, нет. С ума сойти можно.

Прошло довольно много времени, прежде чем мы услышали плеск. Лодка возвращалась. Призрак соскочил на берег и исчез. Скелет остался стоять в лодке – обреченно ссутулившись. Столкнуть его в воду было бы элементарно. Но…

- Интересно, а чего это они сами его не утопили? – возмутился Толик.

- Может, им какие-нибудь религиозные правила не позволяют до него дотрагиваться. Это ведь, наверно, христианский скелет, раз возит этого типа в собор на органе играть.

- Ага, а мы, значит, должны глумиться над останками собрата-христианина?! Это, между прочим, кощунство.

- Приличные христиане на кладбищах лежат, а не работают лодочниками на всяких… перевертышей, - подала голос Светка.

- А может, попытаться с ним договориться? Ведь раввину важно, чтобы его подопечный определился наконец со своей конфессиональной принадлежностью и не оскорблял своим поведением честных иудеев. Не все ли равно каким способом?

- Абсурд! – застонал Толик, схватившись за голову. – Ионеску отдыхает. В кои-то веки купил путевку в приличную европейскую страну. И что? Средневековье, грязь, вонь, крысы, Голем, живой скелет, которого надо то ли мочить, то ли договариваться с ним. Кому рассказать – сразу психиатрическую перевозку вызовут.

Я шагнула вперед. Скелет был даже не особенно страшный – совсем как тот, что стоял у нас в кабинете биологии, с неизменной сигаретой в зубах. Однако смотреть на него было все же неприятно. Как на свой рентгеновский снимок: надо же, что у меня внутри!

- Послушайте, уважаемый, - начала я, стараясь, чтобы зубы не слишком стучали. – Вы ведь не по своей воле этого товарисча возите, так?

Скелет, к моему удивлению, меня понял и кивнул – осторожно, словно боялся рассыпаться.

- А если этой лодки не будет, вы другую найдете?

Скелет отрицательно покачал черепом – на этот раз довольно энергично.

- Значит, если мы эту лодку сейчас утопим, вы больше его возить не будете?

Еще более энергичное качание черепом.

- Ну тогда ступайте себе туда, откуда пришли.

Скелет аккуратно выбрался из лодки и мультипликационной походкой пошел прочь. Попавшийся ему навстречу пьяный оборванец с воплями бросился бежать.

Сначала мы хотели пробить днище лодки, но не нашли подходящего инструмента. Пришлось разыскивать в потемках булыжники и грузить их в лодку. Когда она с бульканьем пошла наконец ко дну, уже светало. В этот самый момент мы обнаружили себя на гранитной набережной. Все вокруг было знакомое и до боли родное.

- Здесь недалеко когда-то была кондитерская, которая работала с шести утра, - сказала я, когда мы кое-как отчистились от грязи и в платном туалете привели себя в порядок.

Кондитерская оказалась на прежнем месте. Она встретила нас запахом горячей выпечки, ванили и кофе. В ней ничегошеньки не изменилось.