Никогда, никогда

Я переворачиваю листок, надеясь увидеть на нем дату. Но там нет ничего, что могло бы подсказать, когда оно было написано. Если эта девушка писала мне такие письма, то как вообще то, что я только что прочел в моих заметках о нынешнем состоянии наших отношений, может быть правдой? Я явно влюблен в нее. Или, по крайней мере, был влюблен в нее.

Что с нами произошло? Что произошло с ней?

Я опять складываю письмо и кладу его туда, где нашел. Первым делом я еду к дому Чарли, адрес которого указан в первом письме. Если я не найду ее там, то, быть может, смогу получить какую-то информацию от ее матери или из чего-то, что мне удастся отыскать и что мы, возможно, пропустили прежде.

Когда я заезжаю на подъездную дорогу, оказывается, что дверь гаража закрыта. Я не могу сказать, есть ли кто-то в доме. Вокруг запущенно, грязно. У обочины косо стоит чей-то мусорный бак, и мусор вываливается из него на улицу. Кошка расковыривает лапой мусорный мешок. Когда я выхожу из машины, кошка бросается бежать по улице прочь. Я оглядываюсь по сторонам, идя к парадной двери. Вокруг никого нет, все окна и двери соседнего дома плотно закрыты. Я стучу несколько раз, но никто мне не открывает.

Я оглядываюсь еще раз, уже последний, затем поворачиваю дверную ручку. Не заперто. Я беззвучно толкаю дверь.

В письмах, которые мы написали самим себе, несколько раз упомянут чердак Чарли, так что это первое, что я начинаю искать. Чердак Чарли. Я познакомлюсь с этим чердаком до того, как познакомлюсь с самой девушкой. В коридоре одна из дверей комнат открыта. Я вхожу и вижу, что в этой спальне никого нет. Здесь стоят две кровати – должно быть, именно здесь спят Чарли и ее сестра.

Я вхожу в чулан для одежды и, посмотрев на потолок, вижу открытый чердачный люк. Я отодвигаю одежду, и мои ноздри наполняет запах. Ее запах? Это цветочный аромат. Он кажется мне знакомым, но это же бред, разве не так? Если я не помню ее, то никак не могу помнить ее запах. Используя полки шкафа как ступеньки, я карабкаюсь вверх.

Единственный свет поступает на чердак из окна на противоположной стороне комнаты. Его достаточно, чтобы осветить мой путь, но только едва-едва, поэтому я достаю свой телефон и включаю фонарик.

Я останавливаюсь и уставляюсь на это открытое приложение на моем телефоне. Откуда я узнал, что оно там есть? Мне совершенно непонятно, почему я помню одни вещи и не помню другие. Я пытаюсь отыскать что-то общее между своими воспоминаниями, но ничего не нахожу.

Мне приходится согнуться, потому что потолок здесь слишком низок, чтобы я мог стоять прямо. Я прохожу по чердаку к импровизированному сиденью, расположенному на его противоположной стороне. Оно представляет собой груду одеял и подушек.

Выходит, она спит здесь?

Я содрогаюсь при мысли о том, что кто-то может по своей доброй воле проводить время в таком уединенном месте. Должно быть, она по натуре одиночка.

Мне приходится согнуться еще больше, чтобы не удариться головой о балки. Добравшись до подобия кровати, которое она устроила для себя здесь, я оглядываюсь по сторонам. Рядом с подушками разложены стопки книг. Некоторые из этих стопок она использует как столы, на которые положены рамки от фотографий.

Тут десятки книг. Интересно, прочла ли она их все или же они нужны ей только для создания здесь комфорта? А может, она использует их для ухода от своей реальной жизни. От убожества этого дома. Что ж, если так, то я ее не виню.

Я нагибаюсь и поднимаю одну из них. Обложка у нее темная, и на ней изображены дом и девушка, сливающиеся воедино. От этой книги веет жутью. Я не могу себе представить, как можно сидеть здесь в одиночестве и читать подобные книги, притом в такой темноте.

Я кладу книгу на то место, с которого взял, и тут мое внимание привлекает сундук из кедра, стоящий у стены. На вид он тяжелый и старинный, наверное, он передавался в ее семье из поколения в поколение. Я подхожу к нему и откидываю крышку. Внутри лежат несколько толстых тетрадей. Я беру верхнюю из них и открываю ее.

7 января – 15 июля 2011 года

Я пролистываю страницы и понимаю, что это дневник. Под этой тетрадью лежат по меньшей мере еще пять таких же.

Должно быть, она любит писать.

Я оглядываюсь по сторонам, поднимая одеяла и подушки и ища что-нибудь, во что можно было бы сложить дневники. Если я хочу разыскать эту девушку, мне надо выяснить, где она бывает. В каких местах она может быть, с какими людьми она может быть знакома. И дневники – это идеальный способ добыть такую информацию.