Никогда тебя не отпущу

– Моя интуиция тоже говорит, что это Эндрю, но суд не волнуют инстинкты.

– Мне придется прятаться всю жизнь.

Я слышу, как она набирает воздух в легкие, а потом выпускает его сквозь зубы.

– Я буду следить за ним. Обещаю, Линдси.

– Спасибо. Я ценю это. – Я заглядываю в коридор. Слышу, как Софи возится в своей спальне; скоро она выйдет оттуда. – Мне нужно идти.

Несколько секунд Паркер молчит, потом говорит:

– Будьте осторожны.

– Буду.

Я заканчиваю разговор и пристально смотрю на свой кофе. В нем утонула мушка-дрозофила и плавает теперь по кругу. Я пытаюсь подцепить ее кончиком пальца, но она ускользает.

Глава 28. Софи

Размытые очертания лица Джареда появляются на экране моего ноутбука, изображение никак не фокусируется. На секунду его улыбка застывает, а голос отстает, как в иностранном фильме. Вот яснее очерчиваются стены его спальни, а потом и он сам. Он наклоняется ближе, его черные глаза оказываются в нескольких сантиметрах от экрана. Такое чувство, что можно протянуть руку и прикоснуться к его полной нижней губе, и я ужасно хочу прижаться своими губами к его губам, как я целовала мальчиков на постерах к молодежным фильмам, будучи еще ребенком. Я смотрю на свое миниатюрное изображение в нижнем углу и пытаюсь повернуться так, чтобы мои волосы выглядели великолепно, чтобы виднелась часть плеча и ложбинка между грудями.

– Ты где? – спрашивает он.

– В гостевой спальне. Здесь уютно.

Комната светлая, с зеленовато-голубыми стенами, на кровати – белоснежное покрывало с темным рисунком, изображающим дерево и сине-зеленый лоскут неба над ним. Утром я словно проснулась в прохладной синеве летнего моря, и это очень успокаивало. Потом я услышала, как мама разговаривает на кухне, и сразу вспомнила, что мы снова в бегах.

– Почему ты так тихо говоришь? – спрашивает он.

– Не хочу, чтобы мама услышала.

Да, это была безобидная ложь, когда я сказала ей, что Джаред не знает, куда мы едем. Точного адреса он и правда не знает. Я просто не видела причины что-то еще скрывать от него. Вряд ли он расскажет отцу.

Он наклоняется еще ближе:

– Школа без тебя – это полный отстой.

– Мне тоже жаль, что я не там. Мы с мамой проехались по городу, посетили художественные галереи.

Дорожное движение Ванкувера маме совсем не нравилось, улыбка легко могла слететь с ее губ, хотя она словно приклеила ее, – как будто я не знала, что она расстроена. Она настояла, чтобы мы зашли в «Старбакс» ради удовольствия, хотя она обычно жалуется, как там все дорого, так что я поняла: предстоит еще один «разговор». Я заказала мятный чай. Мой желудок ни с чем другим бы и не справился.

– Что с твоим отцом?

– Его сегодня арестовали.

В устах мамы это звучит так, словно теперь он оставит нас в покое, но видно, что она сама не верит в это. Она выпила свой кофе почти мгновенно, пока говорила, ее пальцы разрывали пустой пакетик из-под сахара на миллион конфетти, ее ободряющая улыбка не исчезала, но я видела такое слишком часто, чтобы утешаться этим.

– Так когда вы вернетесь домой?

– Не знаю. Думаю, она боится, что отцу все сойдет с рук, и она, наверное, хочет, чтобы мы остались здесь жить. У Дженни есть свободные спальни, а у мамы все равно нет своего дома.

– А как же ее бизнес?

Я вижу в его глазах беспокойство, он вплотную прислоняется к экрану. Мне нравится, что он так расстроен и не пытается это скрыть. Если бы он вел себя так, словно ему все безразлично, то это было бы невыносимо. Если такое вообще возможно.

– Я слышала, как она болтала с Дженни на кухне. Дженни говорила маме, что найдет ей много новых клиентов здесь, в городе, а ставка будет даже выше.

– Я не хочу, чтобы ты переезжала.

Его слова вселяют в меня робкую надежду, похожую на восхитительное дыхание счастья и тепла.

– Я тоже не хочу переезжать, но мы ведь в сентябре вместе поступим в университет.

Нас обоих приняли в университет Британской Колумбии в Ванкувере. У нас разные программы обучения, но жить мы будем в одном кампусе.

– Ну да, где-то через девять месяцев.

Он говорит это так, словно придется ждать даже дольше. Невыносимо долго.

– Я не знаю, что делать, – говорю я. – Я не хочу здесь жить.

– Ты можешь перебраться к Делейни?

– Я говорила об этом маме, но она паникует.

Я пыталась подкинуть ей эту идею. «Знаешь, у родителей Делейни есть еще одна комната…» Но я сразу же заткнулась, когда увидела выражение ее лица.

– Она боится, что он причинит тебе вред?

Джаред упирается локтями в кровать, отчего проступают мышцы на его руках. Я вспоминаю, как ощущала его крепкое тело в объятиях, когда мы целовались, насколько он сильнее, чем я думала.

– Я не этого боюсь. Я думаю, что он может навредить маме. Ты знаешь, что он ехал за нами той ночью?

– Ты это серьезно? Куда я только не заезжал…

Он сворачивал на разные дороги, то кварталом выше, то ниже, а я смотрела в боковое зеркало заднего вида, выглядывая фары грузовика Эндрю.

– Знаю.

– Может, мне стоит поехать к нему и посмотреть, чем он занимается?

– О боже! Нет! Не делай этого.

– Ладно, но ты только слово скажи, и я велю ему отвалить.