Николь. Душа для Демона

Я зарылась пальцами в его густые волосы и медленно провела от висков к затылку. Он вздрогнул в ответ на мою ласку и замер.

Эйдан, в котором зверь был слабее, стоял поодаль и лишь мрачно смотрел на меня.

– Это чудовищно, – наконец выдавил он. – Николь, прости, я и представить себе не мог, как это омерзительно, когда предает собственное тело, когда руки начинают делать то, на что ты не рассчитывал.

Он разжал пальцы, и тяжелый меч гулко лязгнул о камни. Эйдан несколько секунд смотрел на свои руки, а потом сделал несколько шагов прочь от клинка, бурого от застывшей крови.

– Я не твой! Тварь! – гаркнул Эйдан со всей мочи в низко висящее небо. – Я не твой!

Он подхватил первый попавшийся булыжник и швырнул его в сторону темнеющего провала в логово Одасо. После слов Талисы я никак не могла отделаться от образа слизняка, выбрасывающего ментальные щупальца. О боги, как же я надеюсь, что там и правда окажется беззащитное тельце, которое я смогу уничтожить!

Тахир отстранился от меня и поднялся. Молча, не глядя мне в глаза, он вытащил кинжал из ножен. Короткий клинок тускло сверкнул в сумерках, и я пошатнулась в ужасе узнавания. Этот кинжал был как две капли похож на тот, которым Джан начинал знакомство со мной, только в навершии был другой камень.

– Держать умеешь? – вдруг нарушил страшное молчание Тахир. Не дожидаясь ответа, он подхватил мою правую руку и вложил кинжал в ладонь, помогая моим пальцам занять правильное положение. Меня трясло от жуткого предчувствия, но я молча подчинилась мужчине.

– Попробуй ударить, – произнес Тахир и развел свои руки.

Я едва не завизжала от ужаса, но замахнулась и резко опустила руку с кинжалом прямо ему на грудь. Он неуловимо сдвинулся и поймал меня за запястье, не давая упасть.

– Еще, – мрачно проговорил он и поправил мои пальцы. – Локоть выше, всей рукой бей.

Я задыхалась от бешеной злобы на судьбу и неистово ударяла снова и снова, бестолково и отчаянно.

Сосредоточенный и отстраненный, Тахир учил убивать себя, не обращая внимания ни на мою безостановочную дрожь, ни на слезы, капающие с подбородка. Он по-своему воспринимает мою злость, и я понимала это. Но у меня не было сил объяснять, что дело не в нем. Дело в том, что я не понимаю этот урок судьбы. Не понимаю, черт возьми, почему она так со мной.

– Тахир, хватит, – проговорила Талиса.

– Мы не сдвинемся с места, пока не буду уверен, что она может хоть как-то постоять за себя.

– Это бесполезно, – выдавила Талиса в ответ.

Тахир упрямо мотнул головой и наконец поднял на меня глаза, полные страха, отчаяния и тоски. Я ободряюще кивнула, шмыгнула носом и попробовала улыбнуться. Нам обоим было жутко.

Нет ничего ужаснее, когда… враг внутри.

Я повторяла выпад раз за разом.

«Когда так много битв и так много врагов, значит, беда не снаружи, а внутри», – однажды сказал мне Джантар.

Легко бороться с внешним врагом, простым и понятным. Легко, когда есть эта линия между добром и злом, когда можно сказать, где свой, где чужой. Но что делать, если «беда внутри», когда ты и отделить-то не можешь свое от наносного?

Что делать, когда тебя лишь изредка преследует тошнотворное ощущение падения в пропасть, а ты бестолково ищешь причины в окружающем мире, а… беда внутри?

И что делать, если целый мир столетиями погружается в бездну, даже не зная, что… беда внутри?

И гниет прекрасная когда-то страна, искажается, ущербно переваливается с ноги на ногу и захлебывается в переизбытке ненависти и жажде чужой крови.

Что делать?

Как в сказке – идти за тридевять земель, туда, не знаю куда, и бороться с тем – не знаю с чем.

И если Тахиру нужно, чтобы я научилась убивать его – значит, я научусь. Может, это поможет ему справиться с давлением Одасо.

– Зови Шрама, – наконец остановил меня Тахир, заканчивая наше жуткое и бессмысленное занятие.

Я обессилено опустилась на землю и мыслями потянулась в поисках моей стаи. Тахир сел рядом и принялся неторопливо перевешивать ножны для кинжала со своего пояса на мой.

Разве я могла ему сказать, что ни за что на свете не подниму на него руку по-настоящему? Даже если на кону будет стоять весь этот мир. Я не Джан, я не умею выбирать общее благо.

Я притянула его за воротник и прижалась губами к сомкнутому рту. Он так и не ответил на мой поцелуй.

«Беда внутри».

Все боялись засыпать. В этом тоже был расчет Одасо: увлечь горячкой боя, а под покровом темноты завладеть дремлющим разумом, отравленным разлитым в воздухе безумием. Да только не было у нас другого пути.