Николь. Душа для Демона

Но теперь я точно знаю, кто я, нашла свое место и … оно не рядом с Демоном. Другой мужчина подарил мне чувства, в которых я настоящая, а не эхо чужой любви.

С нежностью провела по щеке Джантара, которого окончательно отпустила, и искренне пожелала ему отпустить меня и отпустить Акину.

– Ты заслужил счастье, Джан. Полноценное, не отравленное.

Будь свободен. От тени старой любви, от оков чужой силы, от навязанной ненависти и от собственных воспоминаний. Будь свободен от чувства вины и от себя.

– Спасибо, что пришел.

Он молча прижался губами к моему лбу. Прощался. – Что теперь будет?

– Я вернусь в столицу и продолжу делать то, что делал. Вернее, то, что делал мой отец.

– И все?

Мне казалось нелепым, что весь мир прошел важную точку в своей истории, возможно, сменил курс и, похоже, вряд ли это заметил.

– Мне придется заново оценить все принятые государственные решения – для чего принималось каждое из них? Да и поддержки у меня больше не будет. – Джан нахмурился, чем больше он говорил, тем явственнее в его голосе звучал металл: – По моим последним ощущениям Ясагай-кхаин был при смерти. Возможно, к моему возвращению его уже не станет. Неизвестно, кого теперь император посадит у правой руки. И что станет со жреческим орденом? Не представляю, как все теперь будет выглядеть…

Я невольно улыбнулась. Джантар вскинул на меня глаза и потребовал:

– Скажи!

– Ты справишься.

***

Немного ранее…

Тахир медленно шел к выходу сквозь алые пульсирующие вспышки чужой воли. Каждый шаг от пещеры с озером давался ему с невероятным трудом. В голове гремели барабаны чужих приказов, тело едва слушалось, и только глаза Николь, мерцающие недавно в темноте, верным образом вели его прочь от разъедающей злобы, от гнилого безумия и кровавой ярости. Шаг. Шаг… до полной темноты.

Оглушенный и раздавленный, Тахир не слышал, как мимо него уверенно прошел Джантар.

Очнулся, лишь когда схлынуло давление фальшивого бога, умело выворачивающего разум. Несколько минут Тахир сидел, заново привыкая к удивительной тишине и мирной ясности в голове, а потом подскочил и бросился обратно.

Голос Джантара он услышал раньше, чем стоны Николь. Коварное эхо сплетало искореженные звуки в причудливую смесь, наполненную чужой интимностью.

Ноги сами собой замедлились.

Не в силах объяснить себе, зачем он так поступает, Тахир бесшумно подошел к пещере с озером и замер в проходе, рассматривая, как Джан целует Николь. Привычная картина резала, будто по живому.

Даже на ревность не оставалось сил. Ощущая себя нестерпимо лишним, Тахир тихо развернулся и ушел. Больше нечего ждать.

Когда заканчивается битва, воину остается только собрать уцелевшие части себя и вернуться к своим корням.

Теперь есть кому о ней позаботиться. А ему… А ему останутся сны, где Николь будет приходить, сверкая своими невозможными глазами, садиться на его бедра и гладить ладонями прямо по сердцу.

Джантар Юндай, очевидно, совершил то, что Тахир сделать оказался не в силах. Спас ее.

Глава 34

Талиса сидела, прислонившись к огромному валуну, страшно бледная, вся в крови, лишь лицо чистое, видимо, Эйдан уже умыл. Он вставил ей сигарету в зубы и поднес магниво. Талиса, закрыв глаза, затянулась и надсадно закашляла багровым дымом, Эйд только и успел подхватить вывалившуюся из ее рта сигарету.

– Жить будешь, – как-то совершенно буднично сказал он ей и тоже затянулся.

Впервые видела, чтобы Эйдан курил.

С другом насмерть драться… такое не забудешь теперь.

Мы вышли из темноты гор лишь несколько минут назад. Джантар подошел к раненым друзьям и что-то тихо принялся им объяснять.

Я не вмешивалась. Стояла и вглядывалась в окружающий мир, казавшийся таким огромным после суток в пещерах. Над левым плечом поднималось солнце. Меня больше всего поразила удивительная чистота. Будто и не было здесь раньше многочасовой резни. Не сверкали клинки в багровом свете заката, не бугрились мышцы под исполосованной кожей у воинов, не чавкал под ногами бурый снег. Будто не гуляли нескончаемым эхом между склонов яростные вопли и предсмертные визги.

Я застыла, восхищенная наступившей тишиной и покоем. Какими бы грандиозными ни казались события внутри гор, жизнь снаружи шла своим чередом. Сутки, которые я провела под землей, спокойное небо потратило на бережное укрывание поля битвы толстым слоем чистого снега. До весны. А после проливных очищающих дождей сюда вернутся ирлисы и приведут за собой иную жизнь.

Я щурилась на солнце, не сразу осознавая, что тихо пою. Ту самую песню про пташку в ожидании чуда.

Сзади раздался вторящий мне низкий голос Эйдана, помогавшего мне песней выпустить весь пережитый ужас и напряжение.

И даже когда мы допели последний куплет, я не могла выбраться из захватившего меня странного состояния. Нежное растворение, мягкое небытие. Даже сердце билось редко, подчиняясь моему замедлению.

Вокруг Эйдан и Джантар расчищали пространство и устраивали лагерь. Вскоре дружелюбно затрещал костер, а еще через несколько минут до меня долетел аромат залитого кипятком чабреца.