Николь. Душа для Демона

Захотелось напоследок увидеть Тахира, того, кого за брата почитал. Кто по неведомым причинам не просто сохранил жизнь, но раскрасил ее, словно лихой художник. Рималь вспомнил, как Тахир, посмеиваясь, водил его в бордель. Как было вначале стыдно, а потом хорошо. Как учил из лука стрелять. Как дыхание ставил и пальцы. Как учил стрелы точить разные.

А жизнь до Тахира не вспоминалась совсем. Серая была жизнь, невыразительная. Отец его не любил, и мать вечно сердилась. Да только он все никак не мог понять, чем провинился. Рималя любила лишь сестра, бегала за ним хвостиком. Такая добрая, но на беду свою красивая. Рыжие кудри выбивались из-под меховой шапки и освещали мир вокруг. Не успела расцвести, как уже Ирдас-старший ее заприметил. Разве мог Рималь позволить чудовищу растоптать единственное, что грело его в серой жизни?

Не мог. Он хорошо помнил гнев, разделивший жизнь на «до» и «после». И рев внутреннего зверя, сжигающего вены. А после внутри наступила такая пустота, что и жить не захотелось. Потому и стоял покорно у хижины, ждал, когда придут за ним и рассекут серую нить его жизни. А сын Ирдаса хмуро осмотрел его, дернул за седые пряди, заглянул в глаза с лопнувшими капиллярами и увел за собой. Ни разу не спросил Рималь у Тахира, почему тот так поступил. Принял его перевернутую картину жизни как само собой разумеющееся. Быть злым для мира и добрым для того, кого должен убить.

Рим прикрыл глаза и вдруг ясно увидел Тахира.

Да вот же он стоит, сердито щурится на Николь, а та, словно солнце, сияет посреди выцветшего края. Добрая и светлая.

Рималь понимал ясно как никогда, что Тахир, будто сломанный зуб с обнаженным нервом, отделился от окружающего мира жестокостью, обретя безопасность и… одиночество. И сейчас еще сильнее беснуется, потому что Николь отняла у него броню и стены снесла.

Рималь взъерошил ветром волосы Тахира и нежно провел по щеке Николь. Ее светлая душа идеально отражает темные глубины Ирдаса. И это так прекрасно! Жаль, что они этого еще не видят. Не время.

– Поторопись, – беззвучно потеребил он Тахира, – поспеши меня убить. Смерть уже за спиной, скоро без тебя заберет.

***

Тахир обнаружил Рималя, когда смерть уже окончательно положила свои ладони на его лицо.

– Я ждал…– силился произнести очнувшийся мальчишка.

Синие губы, хрип, свистевший в горле, и болезненно блестевшие глаза, умоляющие о свободе.

Тахир молча всадил кинжал точным ударом между ребер, враз обрывая утекающую жизнь. Отбросил клинок и обнял обеими руками стремительно деревенеющее тело.

– Тебе спасибо, брат, – беззвучно прошептал он.

Чертова, кетаста! Какие боги решили, что убить брата за смерть отца – это то, что «должно быть»?

Тахир ненавидел отца, но не смел поднимать руку, опасаясь кары за столь тяжкий грех.

Его мир перевернулся, когда он шел мстить за отца, а обнаружил перепуганного мальчишку, так похожего на него самого. Мальчишку, который, сам того не ведая, убил своего же отца и теперь покорно ждал смерти. Боль от печати ничего не значит, если потом всю жизнь придется провести с осознанием, что убил своего же брата? Осмелившегося совершить то, на что у самого Тахира кишка оказалась тонка.

Руками, измазанными в крови Рималя, Тахир отвернул ворот рубашки и погладил печать клятвы. Боль, с которой он уже сжился, уходила, оставляя после себя звенящую пустоту и горечь потери.

Дион Ирдас, избивающий собственную жену, годами насиловал женщин в подвластных ему деревнях. Стоило ли удивляться, что по окрестностям бегало немало его бастардов. К счастью, сила крови у Диона была слаба, и от простых женщин дервины получались совсем никакие. Без должных обрядов в таких сынах кровь не просыпалась.

Какой же ужас пережил Рималь, если в его волосах навеки остались седые пряди? Если в его крови без всякой подготовки и ритуалов проснулся зверь, вырвался и выжег сам себя. Единственный раз Рималь ощутил себя дервином – в тот миг, когда отбивал свою сестру у Диона Ирдаса и убивал его.

Тахир не жалел ни о чем. Ни о решении сохранить жизнь мальчишке идать ему немного больше, чем отмерено богами. Ни о решении идти с Джантаром в Белые земли. Он знал, что рано или поздно смерть приберет к рукам задержавшегося Рималя. Отцеубийцы перед богами, брата для Тахира. Он привязался к долговязому мальчишке. Но в темной части своей души просил богов не затягивать, ведь боль от печати на груди с годами становилась все сильнее и сильнее. Он давно решил, что будет беречь мальчишку, но не прятать за стенами.

И все же глупая смерть. Зачем он полез на эту обветренную отвесную скалу? И ведь высоко забрался, раз от падения ни одной косточки целой не осталось.

Видимо, проклятое «так должно быть». И все же глухое «прости» само сорвалось с губ Тахира.

Глава 26

Тахир вернулся почти через два часа, когда у Николь от волнения уже кровь шумела в висках. На плече он нес тело Рималя. Без эмоций положил перед Николь и ушел.

Ее испуганный вскрик пронесся по долине. Пачкая руки в крови, она бесполезно теребила пустое лицо, сжимала поникшие плечи и трясла сломленное тело.