Николь. Душа для Демона

Каждую ночь она ощущала, что сгорает и воскресает вновь в его обжигающих объятиях. Словно забирает терзающие его тревоги. И дает нужную ему передышку Ненадолго.

Николь не смогла с ним расстаться. Не сейчас. Джантар стоял в середине бури, которую она была не в силах постичь, но инстинктивно ощущала, что способна помочь. Потому делала все, что было в ее силах: старательно врастала в чужеродную ткань мира, позволяя условностям и сложностям вплетаться в их отношения.

Она с улыбкой вспомнила первое утро в городском доме. Проснувшийся Джан тогда потянулся, с хрустом расправив плечи, и дернул шнур, что свисал около кровати. В комнату тут же вошли девушки в серых одеждах, словно до этого стояли сразу за дверью, и деловито принялись хлопотать. Раздвинули шторы, впуская немилосердный свет полуденного солнца, накрыли завтрак на небольшом столике, дополнив картину букетом свежих цветов. Отставили к стене ширму с замысловатыми черно-белыми цветами на красном фоне.

Джантар поднялся с постели, ничуть не смущаясь своей наготы, а девушки прямо на глазах Николь обтерли его влажным полотенцем и стали смазывать темную кожу мужчины маслом. Потом промокнули тканью и одели Джантара в несколько пар рук. Демон во время процесса расслабленно смотрел в окно и словно не замечал никого вокруг.

Николь так растерялась, что большую часть времени просидела на кровати, натянув шелковые простыни до подбородка.

Даже не стала спрашивать, будет ли так каждое утро.

«Так принято… Это нормально,…» – мысленно уговаривала себя Николь, хотя хотела закричать на бесцеремонных женщин, разрушивших романтику первого утра. Она тихо наблюдала, как чужие женские руки порхают вокруг ее мужчины, и едва сдерживала истеричный неуместный смех, рвущийся изнутри.

Одна из девушек проворно смазала длинные волосы Джана пахучей смесью, разделила копну на несколько проборов и заплела в тугие косички, плотно прилегающие к коже головы. Сложное плетение молчаливая татка собрала в пучок и закрепила черным гребнем.

Николь нехотя признала, что это красиво, но на языке так и вертелся ехидный вопрос: зачем прическа, которую невозможно заплести самостоятельно? Да еще мужчине?

«Может, в этом и дело, – отвечала она сама себе, – чтобы показать наличие умелых слуг?»

«Неважно, что думаю я», – уговаривала себя Николь, сердясь на бесконечную вереницу служанок, которые боялись смотреть в лицо и совершенно не имели понятия о личных границах.

«Таковы традиции», – шептала она при виде стражи, не спускающей с нее глаз. Охранники встречались ей в темных коридорах, мелькали в тени деревьев и молча вырастали за спиной при любой попытке выйти из дома.

Непонятные обряды, дикие привычки, роскошные комнаты, слишком просторные, чтобы ощущать себя свободной… Все это пустяки. Ведь у нее есть Демон и Бес.

И все же в этом доме непостижимое количество слуг. И как можно врасти в место, которое так сильно захватано чужими руками?

Николь встряхнула головой и в последний раз взглянула на фонтан, сверкающий всеми цветами радуги в лучах низкого солнца. С усилием улыбнулась, опустила штору и вернулась к столу, за которым училась писать. Монотонная рутина, скрашивающая ее будни, обычно помогала успокоиться. Медленное движение тончайшей кистью по шершавой бумаге, повторение каждого иероглифа раз за разом. Николь иногда казалось, что она словно приоткрывает дверь в неизвестный мир, полный неразгаданных чудес.

Было сложно привыкнуть, что для каждого слова находился свой значок. Николь понимала речь, думала на новом для себя языке, словно тот был родным. Даже могла прочесть написанное. Но, как оказалось, не умела писать.

И за каждым иероглифом ей чудился целый мир, полный запахов, звуков и ощущений. Николь погладила лист бумаги ладонью и принялась медленно выводить плавные линии, поглядывая в книгу Талисы.

О да, сложно себе представить, но стремительная и язвительная сестра Тахира заходила почти каждый день и, надо признать, вносила разнообразие в душные будни, к которым Николь все никак не удавалось приспособиться. По-прежнему надменная и роскошная, Талиса словно встряхивала ее: учила неприличным играм в карты, рассказывала местные истории, полные скабрезных подробностей, пыталась спаивать, знакомя с разнообразием спиртных напитков. Открыто потешалась над ее борьбой с местной модой и попытками усмирить сложносочиненную одежду. А когда узнала, что Николь осваивает письменность – принесла потрепанную книжку, по которой училась когда-то сама.

Из-за этого ли Николь была странно рада ее компании, или из-за того разговора, который у них случился после прохождения Тумана? Уже и не разберешь.