Никола Тесла. Безумный гений

Страх и тоска нарастали, но он сумел сдержать себя, пока высаживался из поезда и забирал багаж. Мысль о том, что теперь он может управлять своими видениями и не доставит близким хлопот в час скорби, дарила какое-никакое утешение – не в последнюю очередь потому, что он так и не понял, откуда эти видения берутся.

* * *

Холод вновь подкрался к Джуке, пока она ждала приезда Николы. Подкрался незаметно, застал врасплох, когда она прибирала в доме и ухаживала за умирающим мужем. Холод грыз ее изнутри, словно червь-паразит, до поры до времени таившийся в человеческом теле.

Женщина забилась в любимое кресло Милутина, завернулась в два пледа и стала смотреть на огонь. Тепло родного очага придавало сил, но и оно не могло согреть усталое тело. Нынешняя Джука не узнавала себя. От прежней остались кожа да кости. Слабость тянула ее к земле, не давала распрямиться, и это теперь, когда ей так нужны были силы!

В иные дни Джука по-прежнему чувствовала себя достаточно сильной, чтобы справиться с холодом. Она умела разогревать кровь при помощи специальных дыхательных упражнений, которым научилась еще в девичестве. Как любая женщина, владевшая древними искусствами, она умела погружать себя в транс, в котором все известные ей хвори проходили.

Но испытанные средства больше не действовали. Холод глодал ее кости, словно ненасытный шакал. Он шел из глубин ее души, ведь душа ее была душой дома, в котором почти истаяло тепло ее мужа.

И все равно Джука, как никогда прежде, благодарила судьбу за свое запретное ведовство. Лишь благодаря ему она все еще держалась на ногах.

Женщина знала: пока у нее есть дар, она не одна. Тайные знания, передававшиеся в ее роду из поколения в поколение и приобретенные ею самой за годы пытливого наблюдения за природой, должны были стать ей опорой в горестный час потери спутника жизни.

Для Джуки не было большей радости, чем видеть, что все вокруг источает великую жизненную силу, следить, как она струится между людьми, то притягивая их друг к другу, то отталкивая. Когда не стало Дане, их первенца, этот таинственный дар сделался для нее утешением, как христианская вера – для ее супруга.

Впрочем, у дара имелся существенный недостаток: он исчезал и появлялся когда вздумается. В это холодное утро Джука ощущала в груди гнетущую пустоту. Смерть приблизилась к Милу почти вплотную, и лишь надежда увидеть сына еще держала его на земле.

Джука твердо сказала себе, что все сложится как должно: сын застанет отца в живых, и они успеют помириться. Закутавшись в два одеяла, она на цыпочках побрела наверх проверить, как там Милу. Дверь в его спальню была приоткрыта, в комнате царил полумрак: тяжелые гардины почти не пропускали дневной свет. Зайдя, женщина первым делом зажгла на тумбочке у изголовья свечу.

От спящего исходили волны жара, образовывая вокруг его лица неровное, слабое свечение. Раб божий Милутин Тесла готовился к встрече с Господом. Душа его рвалась прочь из тела, но разум и чутье продолжали хвататься за жизнь, пока не приедет сын. Девочки уже успели проведать отца и по-своему с ним попрощаться. Чтобы отправить дочерей домой, к мужьям, Джуке пришлось прибегнуть ко лжи во спасение и заверить их, что назавтра они смогут вновь повидаться с больным.

Джука не сомневалась: ее супруг не сможет отойти с миром, пока не увидит Николу. Единственный сын стал для Милутина Теслы горчайшим разочарованием: стоило им оказаться в одной комнате, как в воздухе повисал тяжкий дух плохо скрытой вражды. Даже матери не под силу их примирить; для нее было неслыханной радостью, если двое дорогих ей мужчин могли хотя бы тепло поздороваться.

Убедившись, что муж спит, Джука отправилась на кухню, согреть чайник к приезду сына. Возможно, и у Милу найдутся силы сделать хоть пару глотков. Еще надо позаботиться о дровах для камина. А потом останется только сидеть и ждать Николу.

Едва вода в чайнике начала кипеть, в дверь постучали. Сердце Джуки радостно встрепенулось: такую характерную дробь отбивал только Никола. Женщина бросилась открывать, говоря себе, что сын неспроста появился именно тогда, когда вскипел чайник. Возможно, то был знак, что в последние часы Милутина в семье воцарится мир.

Джука распахнула дверь, впустив в дом зябкий воздух промозглого дня, и на пороге – ужасно высокий, с потертым чемоданом – предстал ее сын. На мать Никола даже не взглянул. Он застыл на крыльце, странно сгорбившись, и внимательно разглядывал что-то у себя под ногами. Джуку напугала его странная, напряженная поза.

Решив, что мальчик слишком убивается из-за отца, мать шагнула вперед, чтобы обнять его. В ее объятиях Никола немного расслабился и дал затащить себя в дом.

Второпях обменявшись приветствиями, мать и сын поспешили наверх. Никола бережно придерживал Джуку за плечи, а та шептала сбивчивой скороговоркой:

– Не знаю, переживет ли он эту ночь. Не вижу. Я отчего-то перестала видеть. – Задержавшись у двери спальни, она добавила с горькой улыбкой: – Но материнское чутье у меня осталось, и оно подсказывает, что ему не терпится с тобой попрощаться. Вы ведь помиритесь, правда?